Интервью с президентом Петербургского клуба конфликтологов-посредников Борисом Подопригора.

- Будучи конфликтологом, скажите, насколько серьезным на сегодня считается нагорно-карабахский конфликт с точки зрения возможного разрешения с учетом пожеланий всех сторон?

- Армяно-азербайджанский спор по поводу Карабаха наука относит к числу ценностных конфликтов, неразрешимых по принципу уступок одной из сторон. Международно-правовые решения на этот счет представляются скорее формальными, не меняющими существа темы. Тем более что конфликтанты апеллируют к разнесенным культурно-мировоззренческим представлениям, прежде всего, о справедливости. Конфликты такого рода могут быть разрешены, главным образом, за счет дополнительных обретений сторон - территориальных, материальных или иных, удовлетворяющих всех субъектов урегулирования. С учетом этого внешние (третьи) стороны, участвующие в этом процессе, вряд ли поступятся своими ресурсами в пользу кого-либо из конфликтантов.

С учетом исторических условий наиболее обещающим направлением конфликтологической деятельности в данном случае может быть участие в поиске и формировании общего для сторон политического пространства - по моделям, известным из опыта Российской Империи и Советского Союза. Однако сама постановка такой задачи свидетельствует о более чем дальнесрочной перспективе, в настоящее время не представляющейся реалистичной. Тем не менее, не исключено, что развитие конфликтологической теории и практики подскажет иные, менее отдалённые и дееспособные модели.

- Насколько вероятно на сегодня возобновление военного решения конфликта?

- Безальтернативным представляется само поддержание переговорного процесса, создающее предпосылки к купированию конфликта в его смягченной, невооруженной фазе. В этом кроется надежда на синергетический эффект мировых новаций в сочетании с позитивным переговорным опытом в связи с конкретным конфликтом и взаимным доверием переговорщиков. Ибо новый вооруженный конфликт лишь усугубит проблему без шансов на достижение целей какой-либо из сторон. Зато - с неминуемым ожесточением обоих. Во всяком случае, процедурные и психологические задачи, решаемые в процессе переговоров, выглядят не менее важными, чем сущностные. Тем более что выбора пока нет.

- Посредники, по-вашему, реально заинтересованы в разрешении конфликта?

- Существенное значение приобретает выбор конфликтантами состава посредников. Не сбрасывая со счетов опыт и намерения прочих участников Минской Группы ОБСЕ, как и других посредников, российская сторона объективно наиболее заинтересована в разрешении конфликта без того в проблемном для нее Кавказском регионе. Притом что данное утверждение не означает признания ответственности новой России за конфликты в постсоветском пространстве. Иные же доводы не подтверждает известная практика советского и более раннего времени.

Во всяком случае, формат Россия-Азербайджан-Армения представляется более обнадеживающим, чем иные. Хотя жесткое определение сроков реализации конкретных ожиданий мало реально из-за трудно преодолеваемой болезненности темы.

Откликаясь на подспудный вопрос о роли, например, НАТО или Евросоюза в создании нового политического поля в Закавказье, выражу сомнение в реализуемости такого проекта. Прежде всего, потому, что вхождение конфликтующих сторон в западные политические структуры априори требует отказа конфликтантов от претензий друг к другу. На что рассчитывать трудно.

Важным условием поиска выхода из конфликта служит самоцензура и политическая ответственность должностных лиц конфликтующих сторон, иногда запальчиво и одновременно резонансно комментирующих второстепенную динамику вокруг Карабаха. Тем более контрпродуктивно навешивание на кого-либо пресловутых «ярлыков». Не менее деструктивен поиск «тайных недругов и друзей» одной из сторон, якобы, действующих в интересах или в ущерб другой. Даже в случае добросовестных заблуждений подобные заявления и сентенции осложняют климат, прежде всего, конструктивного посредничества.

- Каков ваш рецепт решения конфликта?

- В качестве не рецепта, но направления конфликтологического поиска рекомендовал бы усилить значение, так называемого, переговорного «нон-экспекта», то есть, оригинальных предложений, лежащих вне традиционных правовых моделей и процедурных стандартов. Даже если не все эти «неожиданности» примет вторая сторона, в конфликтологическом плане это ознаменует готовность партнёра отойти от стереотипов, до сих пор мало продуктивных. Проявляя осторожность в предложениях применительно к Карабаху, приведу примеры подобных инициатив из опыта других кризисных зон:

- разработка статуса и инструментария реализации «двойного суверенитета»,

- признание суверенитета одной стороны в обмен на оговорённое участие другой - в формировании органов власти на спорной территории,

- введение статуса «сопрезидентства» с «контрольным» голосом представителя посреднической стороны,

- создание и институализация национально-культурных образований по обе стороны границы (т.н. бельгийская модель).

Источник: 1news.az