Рассматривая аспект экономического развития России к началу 1903 г., автор отмечал наличие в империи трех направлений, могущих подвергнуться дестабилизации извне(1). В этих векторах фигурировали нефтеносный Абшерон; Дальний Восток, в битве за курацию которого столкнулись интересы мировых держав; и "дунайский" (европейский) отсек по транспортировке нефте- и др.продуктов за пределы империи.

В последнем аспекте особая значимость падала на портовые города Украины и Кишинев (центр Бессарабской губернии), как важнейшие регионы в маршрутном раскладе образованного государственного Русского пароходства на Дунае (РПД). Путь от Рени (небольшой городок недалеко от Одессы) к Верхнему Дунаю и на Прут должен был поспособствовать (в т.ч.) росту промышленности придунайской и припрутской Бессарабии (центр - Кишинев). Поэтому последовавшие события в этих ареалах сложно назвать спонтанными.

Погромный апрель 1903 г. в Кишиневе

Непосредственно перед началом функционирования РПД в Кишиневе произошел еврейский погром. Начавшийся в довольно интересную дату - 6 апреля - день окончания еврейской пасхи и в преддверие русской.

Естественно, четко проявился обычный для мировой погромной практики почерк, с точки зрения высвечивания повода. Так, в марте в пос. Дубоссары Херсонской губернии был найден убитым некий мальчик, представленный кишиневской газетой «Бессарабец» христианином, лишенным жизни евреями в пользу получения крови младенца для мацы. Практически одновременно прошла информация о смерти в еврейской больнице молодой христианки. И хотя по первому факту вскоре проявились нити, ведущие к родственникам, а по второму, - фактор самоубийства, "еврейский след" смертей христиан уже фигурировал повсеместно.

Пресса тех дней сообщала, что погромы 6-7 апреля, начавшись с разграбления еврейских лавок и квартир, вскоре приняли характер "сплошных бесчинств". Рассыпавшиеся по городу буяны били стекла в окнах еврейских домов (при чем случайно были разбиты стекла и нескольких квартирах христиан)". "Разъяренная толпа" избивала евреев, "которых заставала" в их жилищах, уничтожая и расхищая имущество. В ход были пущены камни, палки, железные ломы и револьверы. "Бессарабец", фиксируя картину "полного разрушения", констатировал, что "пострадала, главным образом, беднота", многие остались без крова и пищи.

Хотя в газетах подчеркивалось объявление Кишинева на положении усиленной охраны (по линии МВД) и отмечалось, что бесчинства  происходили, несмотря на усилия "полиции, а затем и призванных в помощь ей воинских частей", один из корреспондентов озвучив вопрос: "Что же делали в это время войско и полиция?", сам же предоставлял отве: "Они стояли и смотрели". Когда подвергшийся нападению дом был "совершенно разгромлен", патруль "врывался в центр толпы с криком: "расходись, расходись!". Но, деля "толпу на две части", уходил, фактически предоставляя погромщикам возможность "соединиться снова" и "работать дальше"(2).

По данным французского историка Леона Полякова, с началом погрома "ничего не изменилось в праздничных церемониях и протокольных визитах". Губернатор "оставался у себя, начальник полиции во второй половине дня посетил епископа, военный оркестр играл на площади", в то время как по ее периметру толпа нападала на евреев, поджигая их дома. Армия вступила в действие лишь вечером следующего дня. С арестом нескольких сотен погромщиков  порядок был восстановлен в считанные минуты, без единого выстрела(3).

Последний акцент Л. Полякова подтверждается свидетельством тогдашнего министра финансов, будущего премьера России Сергея Витте, что вмешательство армии или полицейских без особых проблем урезонило бы толпу. С. Витте, в частности, приводит откровения графа Мусина-Пушкина, командующего войсками Одесского округа, приехавшего в Кишинев для расследования действий войск. По словам которого, "все произошло от того, что войска совершенно бездействовали", не имея "приказания действовать" со стороны "гражданского начальства, как того требует закон"(4/а).

В контексте последних откровений, начиная с тех трагических дней, под особым углом рассматривается деятельность министра внутренних дел Российской империи того периода Вячеслава Плеве.

Инициирование погрома?

Прежде всего, отметим, что на этом этапе В. Плеве, первоначально поддерживавший инициированное главой Особого отдела Департамента полиции Сергеем Зубатовым рабочее движение в России, изменил свое отношение к данному процессу. По словам С. Зубатова, в целом В. Плеве был убежден в отсутствии в России "общественных сил", утверждая о наличии лишь групп и кружков. "Стоит хорошей полиции обнаружить настоящий их центр и заарестовать его, и всю эту видимую общественность как рукой снимет", - говорил он. Активизировавшееся рабочее движение (посредством "зубатовских" организаций), привело к такой ситуации, когда "настоятельность репрессии" в глазах В. Плеве "все более и более возрастала, и он начал на меня [С. Зубатова] сердиться, что я пустяками отвлекаюсь от настоящего дела". Вслед за чем перешел к грубому требованию "все это" (подразумевая в т.ч. инициированные С. Зубатовым структуры) "прекратить"(5).

Как писали французский социалист Жан Лонге и член российской партии эсеров Георгий Зильбер, в лице "бессердечного, холодно-жестокого честолюбца" В. Плеве самодержавие приобрело крупную силу, беспощадную в репрессиях, хитрую, изворотливую, изобретательную и неутомимую в своей борьбе с революцией. Плеве не останавливался ни перед какими средствами для достижения своих целей. В частности, погром в Кишиневе был организован, "несомненно, им" при помощи "знаменитой впоследствии «Черной сотней»", чьим "основателем" в широкой степени В. Плеве "может считаться" по праву(6).

В контексте сказанного отметим, что вокруг кишиневских событий фигурирует еще один аспект, как бы оттеняющий "лидирующую" роль МВД России в "погромной" политике. Так, вплоть до сегодняшних дней утверждается о наличии некоего секретного циркуляра В.Плеве кишиневским властям, но в этом вопросе не все так однозначно. Назначенный губернатором Бессарабии после погромов Сергей Урусов "с большим сомнением" относился "к известию о письме, будто бы написанном" его предшественнику В. Плеве и "оглашенном в английских газетах". В нем, "в осторожных, но прозрачных намеках" губернатору рекомендовалось "снисходительное отношение к активной борьбе христианского населения с его врагами и притеснителями - евреями". С. Урусов высказывал глубокую убежденность "в поддельности", т.к. В. Плеве "не был способен на столь неосторожный поступок", рискуя "оставить доказательства своих  провокаторских планов"(7).

В любом случае, не исключено желание у В. Плеве наказать (напугать) лидеров зарождавшегося в России революционного движения.

В целом, управляемость погромной составляющей просматривается из того факта, что, "разбушевавшаяся пьяная толпа", подвергнув разгрому 1500 еврейских домов и 660 лавок, благополучно прошла мимо публичных домов. По той простой причине, что они находились под охраной полиции, получавшей с этих объектов "постоянные взятки и бесплатное обслуживание". Поэтому ни хозяев публичных домов, ни их обитательниц "погромщики не тронули", хотя "на еврейских улицах" было "самое большое количество публичных домов".

Вместе с тем, кишиневский погром оказался выгодным, как это и не звучит кощунственно, различным силам. Например, экономическим конкурентам евреев. По данным Еврейского колонизационного общества, в 1898 г. из 38 фабрично-заводских предприятий Кишинева 29 принадлежали евреям; из семи паровых мельниц шесть были еврейскими (120 рабочих, большинство их которых – евреи). Из семи табачных фабрик и складов пятью владели евреи (170 рабочих, почти все - еврейской национальности). Также евреям принадлежали четыре из пяти кишиневских типографий и т.д.(8).

За сионизм, революцию и права человека 

С другой стороны, происшедшее, пусть и опосредованно, могло сработать на укрепление идеи сионизма.

В России еще в начале 1880-х гг. родилось движение за переселение евреев в Землю Обетованную ("Любовь к Сиону"). Евреи России приняли участие на Первом сионистском конгрессе 1897 г. (204 делегата из еврейских общин 17 стран), выработавшим программу по созданию  "национального очага для евреев в Палестине", где они могли бы жить "под защитой закона". Для достижения этой цели конгресс рекомендовал поощрение еврейской колонизации региона, сплочение всего еврейства посредством общих и местных учреждений, устроенных на законных основаниях, крепление еврейского национального чувства и народного самосознания и т. д.

По итогам форума основатель политического сионизма, создатель Всемирной сионистской организации Теодор Герцль написал в своей газете “Вельт”, что явившее невообразимую "культурную мощь" российское еврейство, представленное на конгрессе около 70(!) делегатами, выразили "мысли и чувства пяти с половиной миллионов русских евреев". При этом он определил российских сионистов "евреями-националистами", пусть и с констатацией отсутствия в них "ограничений и нетерпимой национальной заносчивости"(9).

В 1898 г. состоялась I Всероссийская сионистская конференция, а в 1902 г. - II-я. Следовательно, в России наличествовала значительная часть еврейского населения, считавшего важнейшей задачей переезд в Эрец-Израэль. Как отмечает специалист по истории и политологии Израиля Алек Д. Эпштейн, "реализация основной цели сионизма – создание еврейской государственности – была бы невозможной в принципе" без массового участия евреев в переселенческом проекте, являвшимся "непременным условием для формирования общества", могущего "претендовать на право на самоопределение"(10). К слову, к 1903 г. число еврейских поселенцев в Палестине достигло 25 тыс. человек, проживавших в близком соседстве с полумиллионом арабов на правах подданных Османской империи(11).

Так вот, Кишинев второй половины ХIХ века стал центром деятельности сионистских организаций. С 1886 г. здесь действовало отделение «Любящие Сион» и функционировало т. н.  "Почтовое бюро", осуществлявшее связь между сионистскими организациями России. В конце ХIХ - начале ХХ веков в Кишиневе побывали все наиболее выдающиеся деятели сионистского движения: Хаим Вейцман, Менахем Усышкин и др.(8).

В свете же кишиневского погрома немалое количество колебавшихся в поддержке идеи сионизма могли столкнуться с немалой толикой сомнений, насколько они правы. Потому автор и говорит о косвенном воздействии апреля в Кишиневе на сионистскую идеологию.

В свою очередь, аспект сионизма, пусть и с акцентом в сторону Бунда, естественно, не мог не затронуть Лев Троцкий. По его словам, "находясь в атмосфере повышенного национального самочувствия, имея самодержавие перед собой и сионизм за собою", Бунд должен был "настаивать на том, что именно он представляет подлинные национальные интересы еврейских масс". Однако, "став на эту почву, он оказался не в силах установить настоящее соотношение между национальным и классовым моментами". Тем самым, сфера деятельности Бунда характеризуется "не государственным, а национальным признаком", хотя пролетарская партия "может ограничиваться только политическими, т.е. государственными рамками". Лишь в этом случае "всеобщее и закономерное" (принципы социал-демократии) "залягут в основу движения".

Говоря другими словами, Л. Троцкий фактически противопоставил формирование "чисто" еврейских интересов внутри революционного движения общепролетарской борьбе без национальных ограничений. Бунд же, являвшийся "представителем социал-демократической партии в среде еврейского пролетариата", превратился в представителя "интересов еврейского пролетариата пред социал-демократической партией"(12).

Практически об этом же, но непосредственно в преломление к кишиневской трагедии, говорил и Ленин. Очерчивая целью погрома отвлечение внимания "народных масс от борьбы с самодержавием", он констатировал мобилизацию реакционных сил, задействующихся "против революционного пролетариата и идущей рядом с ним интеллигенции". В контексте чего, в цеоях совместной работы в плане "общерусского дела", Ленин призвал еврейские массы  "покинуть нелепую и реакционную точку зрения самостоятельной национальной рабочей партии, разъединяющей пролетария еврея от поляка и русского". Все "связаны единством конечной и ближайших классовых задач", поэтому деятельность "в теснейшем слиянии с русским пролетариатом" означает для еврейских пролетариев подготовку ликвидации ярма, тяготеющего "над русскими евреями"(13). Т.е., с ленинской точки зрения, еврейский погром оказался немаловажным пунктом по "идеологическому" выводу определенной когорты евреев из "обособленческой" сионистской направленности  в пользу российского общереволюционного дела.    

А параллельно проявилась и международная реакция на погром. Митинги протеста, с требованиями вынудить российские власти наказать виновных и не допускать повторения подобного, организованно прошли в США. В связи с "гласом народа" Государственный департамент США озвучил желание получить от Петербурга полную информацию о погромах и рассмотреть возможность оказания помощи жертвам происшедшего. Тогдашний американский президент Теодор Рузвельт, резко осудив события в Кишиневе, заявил, что, хотя, "чувство симпатии к жертвам" выражает "все цивилизованное человечество", особенно сильно оно проявляется в США. Т.к. в этой стране изначально "большинство успехов было достигнуто благодаря признанию долга еврейской расе и справедливости по отношению к американским гражданам", являющихся евреями и по происхождению, и вере(14).

Фактически с того времени "еврейский вопрос" стал для Белого дома легальным средством давления на Россию. И тема "прав евреев" четко использовалась вашингтонской администрацией в  необходимый исторический момент.

Таким образом, кишиневский погром предстал мощнейшим дестабилизационным фоном для России. Как уже ранее отмечалось, заинтересованность в ситуации такого рода в Российской империи явно фигурировала во внешнем мире. С другой стороны, насколько усматривается, проявились силы и внутри страны, в той или иной степени обыгрывавшие складывающийся формат. Правда, вне документального подтверждения, однозначно утверждать, что какие-то из них являлись проводниками внешних замыслов, было бы неисторично.

В любом случае, тот же С. Витте, признавая неоспоримость факта "исключительного участия евреев в смуте и революционной каше", констатировал, что "устроенный попустительством Плеве" кишиневский погром, сведя "евреев с ума", окончательно "толкнул" их в революцию(4/а, б). Российская же дестабилизационная канва, получавшая свое развитие ростом революционных настроений, аккуратно продвигалась по нескольким направлениям.

1.См. подр.: Теймур Атаев. Дестабилизационный пакет Российской империи. Первые шаги зарождаемого "сверху" российского рабочего движения на фоне перспектив экономического роста Империи

http://www.islamnews.ru/news-136502.html

2.Выдержки из газет 1903 г.

а/http://starosti.ru/key_article.php?keyword=%EA%E8%F8%E8%ED%E5%E2%F1%EA%E8%E9%20%EF%EE%E3%F0%EE%EC

б/http://oldchisinau.com/history/newspapers.html

3.Леон Поляков. История антисемитизма

http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Iudaizm/Pol_IstAntisem/9_2.php

4.Сергей Витте. Воспоминания: Царствование Николая Второго. Том 1

а/http://az.lib.ru/w/witte_s_j/text_0050.shtml

б/http://az.lib.ru/w/witte_s_j/text_0060.shtml

5.С.В. Зубатов. Письмо в «Вестник Европы»

http://www.hrono.ru/libris/lib_z/zubatov_vestnik.php

6.Жан Лонге, Георгий Зильбер. Террористы и охранка.

http://www.krotov.info/libr_min/l/long924b.html  

7.Сергей Урусов. Записки губернатора

http://www.belousenko.com/books/urusov/urusov_zapiski_gub.htm

8.Давид Хахам. Еврейское местечко Кишинев

http://zguritsa.ru/publ/mir_evrejskikh_mestechek/evrejskoe_mestechko_kishinjov/26-1-0-53

9.Цит. по: Михаил Румер-Зараев. Девять российских дней Теодора Герцля

http://magazines.russ.ru/druzhba/2010/8/ru14.html

10.Алек Эпштейн. Создание Государства Израиль как национальный проект российского еврейства

http://www.lechaim.ru/ARHIV/193/epshteyn.htm

11.Первый сионистский конгресс

http://www.bbc.co.uk/russian/specials/mideast_timeline/1897.stm

12.Л. Троцкий. Разложение сионизма и его возможные преемники

http://magister.msk.ru/library/trotsky/trotm013.htm

13.Ленин. Мобилизация реакционных сил и наши задачи

http://prometej.info/new/history/1878-pogrom.html

14.Цит. по: Семен Киперман. Теодор Рузвельт и евреи

http://www.jewish.ru/history/press/2010/12/news994292078.php