Азиатское подбрюшье России вновь стало объектом пристального интереса и предметом общественной дискуссии. Однако риторика в отношении среднеазиатского вопроса в русскоязычном пространстве не меняется годами, тогда как сам этот сложный и многослойныйрегион претерпевает смену форматов и идей. О том, как меняется облик Узбекистана и Кыргызстана мы беседуем с первым заместителем председателя ДУМ РФ, членом Общественной Палаты РФ Дамиром хазратом Мухетдиновым.

Уважаемый Дамир-хазрат, в ходе своей недавней поездки в среднеазиатский регион вы посетили Кыргызстан и Узбекистан.  Как Вы считаете, эти Республики сегодня остаются центрами интенсивного духовного общения и взаимного обмена для мусульман России или они стали в свете последних событий очагом опасности, регионом, откуда исходит угроза, в том числе и распространения радикальных идей?

В течение последних недель делегация Духовного управления мусульман Российской Федерации посетила Кыргызстан для участия в Курултае мусульман республики, на котором избрали муфтия, чуть ранее − для участия в церемонии открытия Соборной мечети имени Махмуда Кашгари в Бишкеке, а также посетить Узбекистан для встреч с руководством Духовного управления и рядом аксакалов Узбекистана.

На второй срок подряд во главу кыргызстанского муфтията был избран наш брат МаксатбекажыТоктомушев. На мой взгляд, этот человек – представитель нового поколения мусульманского духовенства, чувствующий пульс времени и глубинные интересы своего народа. Я лично с удовлетворением отметил для себя, что переизбрание Максатбека ажы Токтомушева на второй срок свидетельствует о долгожданной и очень нужной кыргызстанцам стабилизации в религиозной сфере. К сожалению, я вынужден констатировать, что несколько революций, гражданских столкновений, которые пережил Кыргызстан, события 7-летней давности в Оше и Джелалабаде, привели к тому, что с 91-го года по сегодняшний день в республике сменилось большое количество муфтиев. Деление на разные кланы, на северян и южан накладывало свой отпечаток. Каждый вновь пришедший муфтий тратил значительное время на организационные, административные моменты – формирование своей команды, решение административных вопросов и т.д.

Только имея тылы в виде стабильной, слаженной команды, руководитель и лидер может отвлечься от текущей рутинной работы и уделить внимание фундаментальным и стратегическим вопросам – науке, образованию, культуре. Поэтому большие надежды я лично возлагаю на второй срок муфтия Максатбека Токтомушева, который уже укрепился, состоялся как личность. Он смог сочетать в себе очень многие достоинства как публичного оратора, богослова, который спокойно может апеллировать к тексту Корана, хадисам Пророка Мухаммада (мир ему и благословение Всевышнего), фактам мусульманской истории. Причем он свободно говорит, помимо кыргызского, на арабском, русском и других языках.

Я участник многих съездов духовенства в Кыргызстане. Бывало они заканчивались скандалами, и муфтий накануне выборов находился в состоянии «быть или не быть». В этот раз, как я понял, внутренних противоречий в структуре кыргызстанского духовенства не было. Выборы прошли очень быстро. По сути, какой-то яркой мощной конкуренции, иной альтернативы действующему муфтию не было.

В медиа пространстве, может быть, Токтомушев еще недостаточно ярко представлен, потому что в Кыргызстане есть такие мощные фигуры, как, например, шейх Чубак ажы Жалилов, как бывший ректор исламского университета, а теперь глава Совета улемов Кыргызстана Абдушукур Нарматов. Это медийные фигуры, у них большое количество читателей в соцсетях. Но в мечетях, на местах имамы, духовенство, прихожане ориентируются четко на действующего муфтия. В смысле лояльности духовенства позиции Токтомушева очень прочны. Поэтому я считаю, что ему ни в коем случае нельзя сбавлять обороты, нужно быть активным, идти в госструктуры, в светские вузы.

Кстати, за считанные дни до Курултая, на церемонии открытия величественной мечети «Махмуд ал-Кашгари», духовный лидер российских мусульман муфтий шейх Равиль Гайнутдин отметил заслуги Максатбека ажы награждением его медалью российских мусульман «За духовное единение». Это было своего рода благословлением Максатбека ажы на дальнейшие труды, причем муфтий Гайнутдин всегда подчеркивает, что приоритетное значение нужно уделять укреплению интеллектуального потенциала.

− Сами кыргызы любят подчеркивать, что в их исламизации и просвещении решающую роль играли татары-просветители с Волги и Урала.

Да, надо отдать должное, что наши кыргызские братья всегда с большим уважением и благодарностью отмечают эти исторические факты, не забывают и о нашей миротворческой миссии, предпринятой по благословению муфтия Гайнутдина летом 2010 года во время кровавых событий на юге Кыргызстана. Руководство республики, муфтият понимают: есть ханафитская традиция, есть ислам бассейна Мавераннахра, но при этом мусульмане региона неразрывной духовной связью объединены с российскими единоверцами.

Но нельзя и упрощать общую картинку. Сегодняшнее наше духовное общение настолько же опирается на существующие общественно-политические и экономические реалии, насколько и на исторический базис. Очень показательным в этом плане было открытие мечети «Махмуд ал-Кашгари». Она была построена на средства Анвара Маметова − российского предпринимателя и мецената, родившегося в Кыргызстане в уйгурской семье. В архитектуре и техническом исполнении этого проекта ясно прочитывается опора, во-первых, на среднеазиатские архитектурные и художественные традиции (в противовес копированию турецкого стиля), а во-вторых, стремление к тому, чтобы мечеть по техническим параметрам соответствовала мировым стандартам. Эти внешние проявления − показатель глубинных процессов, идущих в среде верующих кыргызстанцев. 25-30% населения этой страны − самая активная часть населения, проживает за ее пределами. И хотя они были и останутся носителями среднеазиатской ментальности и мусульманского самосознания, годы, проведенные за пределами Родины, приобщение к русской, а через нее и европейской культуре в любом случае оставляют свой отпечаток и это будет влиять на будущее Кыргызстана и других государств в регионе. Я встречаю свидетельства этих процессов повсюду в Средней Азии.

А это хорошо или плохо?

Это ход истории, как к нему ни относись. 70-летний период совместного проживания в государстве под названием Советский Союз, урбанизация, огромное количество мигрантов, которые сегодня постоянно приезжают в российские города – все это изменило ситуацию. Хотят того люди или нет, но они переносят часть русской ментальности и культуры на родную почву. Когда ты видишь архитектуру крупного мегаполиса − Москвы, Санкт-Петербурга или Екатеринбурга, а потом возвращаешься к себе домой, появляются новые смыслы, новые критерии оценки того, каким ты хочешь видеть свою страну, свой город или кишлак. Ты не всегда удовлетворен тем, что было привычно тысячелетиями твоим отцам, ты не хочешь уже вести такой же быт, какой вели они. Все это накладывает отпечаток и требует поиска новых ответов на вопросы, новых форм проповеди, сочетания традиций с современностью. Поэтому те же праздники, Мавлид ан-Набий, например, – в нем сочетание светского элемента и религиозного. По идее они не должны уживаться, как говорится, в одном флаконе. С одной стороны, религиозная архаика, а с другой – некий модерн, но кыргызы, духовенство Кыргызстана, смогли найти эту тонкую грань.  И это опять же результат того, что большое количество людей изменили свое сознание, осознали себя людьми 21-го века, которые готовы через новые формы проповеди принимать религиозные идеи. В этом году Мавлид прошел в одном из крупнейших и престижных концертных залов Москвы CrocusCityHallи, будем объективны, это не традиционный для наших мусульман формат культурного мероприятия, но он прижился и является своеобразной отдушиной, возможностью приобщиться к национальным и духовным традициям для кыргызов, живущих в России. Причем ДУМ Кыргызстана − основной организатор мероприятия, очень корректно и стратегически верно расставляет на нем все акценты. Максатбек ажы Токтомушев лично принял участие в этом году в кыргызском Мавлиде. Кыргызстанские богословы призывали соплеменников к тому, чтобыживя в России, соблюдать ее законы, очень мягко адаптироваться, интегрироваться в российское правовое пространство. Была отмечена роль Московской Соборной мечети и личного патроната муфтия шейха Равиля Гайнутдина. Таким образом проведена чрезвычайно важная мысль о том, что при поддержке правительств обеих государств духовенство наших стран совместно создает условия и для адаптации и усвоения норм российской жизни, и для сохранения собственной этнической и религиозной идентичности, причем в такой форме, которая вбирает в себя и европейские традиции в том числе. Есть запрос на современные формы, на актуальные религиозные знания и в самой Средней Азии. Обратите внимание: когда наш брат Шамиль Аляутдинов приезжает с лекциями в республики Средней Азии (например, в Казахстане или Кыргызстане), там аншлаг. Причем выступает он не бесплатно. Но люди готовы тратить свои деньги ради того, чтобы получить ответы исламского богослова на волнующие их вопросы. Будучи жителями далеко не самых богатых, самых сытных республик, испытывающих большие социальные проблемы, они идут на лекцию Шамиля Аляутдинова, человека знающего, имеющего огромный авторитет в вопросах теологии, богословия, потому что старшее поколение духовенства в силу возраста не может дать ответы на вопросы сегодняшнего дня. Хочу подчеркнуть, что кыргызы за последние два десятилетия стали гораздо более религиозны, нежели раньше.

Но есть и прямо противоположные проявления такой европеизации. Входя в кафе в Узбекистане, ты видишь на столе рюмку и слышишь русскую музыку. Я говорил своим братьям в республиках Средней Азии, что мне хочется, чтобы были национальные напитки (шубат, например) и музыка – национальная. Они говорят, это все есть, но рюмка все равно будет стоять. Искоренить это очень трудно уже. От своих друзей в Бухаре я узнал, что там будут всю ночь работать дискотеки, развлекательные заведения, поскольку это крупнейший туристический центр. В моем представлении, если люди приезжают в Бухару, даже если это европейцы, то не за тем, чтобы потанцевать, послушать музыку, но с целью посмотреть памятники мировой архитектуры, а в случае мусульман – наполнить знакомство с ними еще и духовным смыслом. И у меня возникает вопрос – почему эту туристическую зону не устроить в Ташкенте, а Бухару и Самарканд оставить в покое?

Справедливости ради отметим, что выработка решений таких вопросов как сохранение идентичности, формирование самосознания, регулирование вопросов светскости-религиозности невозможно без политической воли и политических мероприятий. В чем заключается политика властей по отношению к религиозному вопросу, по Вашей оценке?

- Когда мы сегодня отправляемся в среднеазиатские республики, глубоко в сознании у нас сидит, что мы едем в мусульманские республики. А то, что ты едешь в Республику бывшего СССР, в светское государство − отходит на торой план. Эти страны по умолчанию воспринимаются как некие исламские государства. Но факт в том, что власть относится к исламу очень настороженно, а     в то же время не может не учитывать исламский фактор, таким образом делая один шаг вперед и два назад. Двойственность этого положения заключается в том, что «ослабив вожжи» в религиозном вопросе политические лидеры рискуют получить у себя в стране весь букет разнообразных деструктивных квазирелигиозных течений и сект, раздирающих сегодня исламский мир. Но и полностью закрывать глаза на возрастающие религиозные потребности и запросы населения было бы глупо и преступно.

Кстати, ведь и арабский мир еще несколько десятилетий назад стоял перед подобной развилкой. Вспомните Египет, Гамаля Абдель Насера, его попытку построения социализма, эмансипации женщин, укрепления светских институтов, вслед за чем к власти приходит Анвар Садат. Вроде бы он воспитанник светской школы, но он почувствовал иное веяние − веяние веры и предпочел совсем другое. Поэтому те же президенты Алмазбек Атамбаев и Шавкат Мирзиёев, будучи представителями светской традиции и культуры, вынуждены иметь в виду религиозный фактор, который будет играть все большую роль. Я не хочу сказать, что будет больше набожности или религиозности – все эти вещи оцениваются Господом Богом, не наше право об этом рассуждать. Но сдвиги в общественном пространстве уже налицо. Я приехал в Ташкент, и мне говорят – пятничные проповеди изменились. Раньше имамы рассказывали, что надо платить за свет, за газ, как правильно переходить дорогу. Слушать такие проповеди было невозможно. Сейчас начали говорить о духовности, а прошло всего только несколько месяцев, как Шавкат Мирзиёев стал главой Республики. Люди почувствовали новые веяния в религиозной сфере. Ведь что такое проповедь? Это живая связь с народом, это те импульсы, которые ты даешь населению. И здесь очень важно помнить: после Садата была эпоха Мубарака, а закончилась она чем? Поэтому мы сейчас на примере соседней Республики можем реконструировать 50 лет. Был один руководитель со своим стилем. Пришел новый человек, который сейчас выглядит либералом, который открывает новые возможности, наводит мосты. Но не получится ли так, что после того, как двери распахнутся, найдутся люди, которые начнут по-своему трактовать новые возможности и обретенную свободу? На любые антигосударственные поползновения Президенту придется давать и силовой ответ тоже и тогда начнется кровавая бойня. На мой взгляд, на президенте Мирзиёеве, как главе 30-ти миллионной нации, лежит очень большая ответственность: найти пути и формы оживления религиозной жизни, которые привели бы к социальной стабильности, культурному процветанию, но не к укреплению крайних форм прочтения ислама.

Ресурсы для этого именно у Узбекистана просто гигантские. Я считаю, что нет ни одного государства в мире, с подобной же концентрацией исламских святынь на квадратный километр. Куда ни посмотри – или мечеть, или история, связанная с великими учеными, или мазар. При продуманном подходе к актуализации этого наследия, Узбекистан мог бы стать новым "законодателем моды" в религиозной жизни мусульманского мира, который на весь мир громко заявил бы о возрождении созидательного потенциала ислама, о новом постижении и прочтении исламского наследия.

История ислама в Узбекистане изобилует личностями, событиями и традициями ключевыми для комплексного понимания исламской цивилизации. Это и суфийская традиция школы шейха Накшбанда, и традиция Кубравийя, и ханафитская традиция, личность аль-Матуриди в области акиды (вероучения – прим. ред.). Если все это переосмыслить, то Узбекистан мог бы играть ведущую роль не только в масштабах Средней Азии, но и на всем евразийском пространстве. Светский характер государства, как я считаю, дает больше возможностей для мусульман. То, что мы живем в плюральном мире с представителями разных религий и традиций, – еще одно преимущество. Все это в совокупности могло бы дать большой толчок к развитию Узбекистана и региона в целом.

Предшественник Шавката Мирзиёева Ислам Каримов занимал достаточно прохладную позицию по отношению ко всему этому богатству.

Действительно, в связи с внутренней политикой, которая проводилась в Республике, мусульмане вынуждены были вариться в собственном соку. Я выступаю неким «адвокатом» Ислама Каримова. Мне говорят – он диктатор, он подавлял ислам, он запрещал то и это. Я говорю в ответ – пройдет время, и вы по-другому осмыслите его наследие. Да, он закрылся от внешнего мира и закрыл вас, но это заставило вас обратиться к своему духовному наследию, посмотреть, что наработано среднеазиатскими учеными в области права, акиды и других отраслей наук знания. Если традиция богата и многогранна, то как ее не сдавливай, она все равно даст свои всходы. Оторванность от остального мира, изоляция позволила вам в глобальном плане не заразиться теми болезнями, от которых страдает исламский мир сегодня. Это вопросы такфиризма, неприятия всего и вся. Поэтому, как только появится возможность, вы очень быстро компенсируете потерянные годы. Рефлексия по историческому знанию, самоидентификация – всегда будет, но то, что в Узбекистане сохранен гражданский мир, что там не было потрясений и революций, не было массового оттока мусульман в страны Ближнего Востока – это очень важно. Узбекистан – это население Кыргызстана, Таджикистана и Туркмении вместе взятых. Это ключевое государство Средней Азии. Стабильно там, стабильно у соседей. Нестабильно в Узбекистане − все вокруг будет трещать по швам. Кому бы как ни нравилась роль Ислама Каримова, я считаю, его заслуга в сохранении гражданского мира и стабильности есть. Наверное, ученые-международники, политологи еще подумают над оценкой его роли. А задача вновь пришедшего человека уже новой эпохи – сделать так, чтобы не сойти с рельс здравого смысла, продолжить курс на раскрытие потенциала, который скопился у нации и направить его в созидательное русло.

В случае с Кыргызстаном Вы отметили, что совместными усилиями были найдены правильные формы, правильная тональность совместной работы кыргызстанского и российского духовенства. На что мы опираемся при развитии сотрудничества с духовенством Узбекистана?

- Обобщенно отвечая на Ваш вопрос, связи российских мусульман с Узбекистаном несколько иного характера, нежели с Кыргызстаном. Она основана, прежде всего, не на политических факторах, а на традициях книжности, учености, интеллектуального обмена.

Десять лет назад мы начали системное движение по восстановлению взаимоотношений со Средней Азией, опираясь на опыт шейха Равиля Гайнутдина, которого с Узбекистаном в частности связывают несколько десятилетий духовных и дружеских связей.

Я сам питаю особенную любовь к Узбекистану и стараюсь комплексно оценивать исторический процесс. Издательским домом «Медина» многое уже сделано и делается для изучения и популяризации российско-узбекистанских исламских связей и его крупнейших исторических личностей. Напомню, что следующий 2018 год – юбилейный, ибо в 1943-м году был учрежден САДУМ – Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана. Его возглавила династия Бабахановых. Мы прекрасно понимаем, что Эшан Бабахан и его сын Зияутдин Бабаханов –это фигуры мирового уровня. Посещая недавно музей Бабахановых, я увидел огромное количество международных правительственных наград, которые получили представители этой династии. Это не просто признание внутри Республики, а именно международное признание королей, президентов арабских стан. На протяжении десятилетий, до 1991-го года эта династия курировала, консолидировала мусульман Средней Азии и представляла мусульман Советского Союза на мировом уровне, ведь Зияуддин Бабахан возглавлял Отдел международных связей мусульманских организаций СССР.  Тогда не было современных средств коммуникации, и современная молодежь, к сожалению, не имеет возможности послушать проповеди или прочитать огромное наследие Бабахановых, ибо эпоха 40-80-х годов в принципе не позволяла дать это. Но мы из истории прекрасно знаем, что это были авторитеты мирового уровня. Я уверен, что шейх Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф тоже понимал, какое место занимала династия Бабахановых и в его становлении в том числе. Ведь Ташкентский исламский институт возглавлял Шамсутдин Бабахан, и после его ухода на дипломатическую работу шейх Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф пришел на должность ректора этого учебного заведения.  Молодежь, конечно, знает и читает книги шейха, но мы не имеем ни морального, ни этического, ни исторического права списать и перечеркнуть поколение Бабахановых. И второй важный момент: ныне действующий муфтий Усманхон Алимов – выпускник 87-го года Ташкентского исламского института. Тогда Шамсутдин Бабаханов уже был муфтием, а ректором Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф. В Институте муфтия видели редко, все-таки он представлял Республику и представлял Советский Союз на международной арене, а ректор – тот, кто с тобой постоянно. Поэтому перед тем поколением студентов был этот пример – проповедника, управленца, ученого. И поэтому люди так тяготеют и так знают, и понимают Мухаммада Садыка Мухаммада Юсуфа. Но люди преклонного возраста, которые родились в 30-40-е годы, для них фамилия Бабахановых – это то, что произносится с придыханием и восхищением.

Мы осознаем, какую колоссальную работу сделал за свою жизнь шейх Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф. Его смерть была величайшей утратой, потерей для мусульман на всем постсоветском пространстве. Честно говоря, я сейчас не знаю, кто бы имел такой колоссальный международный авторитет. Безусловно, международный авторитет имеет шейх Равиль Гайнутдин, его принимают первые лица любой арабской и не арабской страны. Но в вопросах богословия, я считаю, новое поколение пока не подготовило человека с таким опытом в том числе и международным, как Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф, с любой трибуны свободно рассуждавшего на фундаментальные темы на узбекском или арабском или фарси. Он некоторое время жил за пределами своей страны − в Ливии, это позволило ему приобрести колоссальный международный опыт. Будучи членом крупнейших международных организаций, он был фигурой, которая входила в число международных ученых всего исламского мира. Его смерть, повторяю, великая утрата, но он успел сделать огромное дело. Его книжное наследие – самое ценное, что он оставил. Сколько у нас муфтиев – было, есть и будет, но любой муфтий останется в нашей памяти благодаря своему духовному наследию. Поэтому, когда мы с придыханием говорим имена Фахретдин, Марджани, Курсави, Баруди, Фаизханов, Бигиев, мы вспоминаем их только в связи с тем, что у них есть десяток, а у кого-то и под сотню книг на разных языках. Из 13-ти муфтиев, которые были в России с момента основания в 1788 году только в основном 2 фамилии постоянно у нас на устах – это Баруди и Фахретдин. Потому что только эти двое − Баруди и Фахретдин оставили после себя обширное печатное наследие, которое изучается из поколения в поколение, переиздается, переводится и так далее. Шейх Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф оставил огромное наследие, которое еще долгие годы будет служить руководством значительному числу мусульман постсоветского пространства.

Мы говорим об исламе в современной судьбе кыргызского и узбекского народов. В этой связи нельзя не вспомнить о трагедии, разыгравшейся между представителями двух этих эносов на юге Кыргызстана. Сохраняется ли опасность стабильности Кыргызстана по линии Север-Юг?

- Я – непосредственный свидетель конфликта в Оше и Джалал-Абаде, общавшийся с обеими сторонами. Могу сказать, что это район самой высокой религиозности, самой высокой концентрации мечетей, медресе и духовенства. Но все это не помешало и не остановило людей от того, чтобы превратиться в некое подобие хищных животных. Вся рефлексия о тысячелетней истории народа, исламские проповеди – все это в одно мгновение куда-то ушло, и люди начали друг друга уничтожать физически самыми варварскими способами, вырисовывая гвоздями звезды на спинах маленьких детей, с применением насилия, бутылок с зажигательной смесью. Бесчинства были страшные. Надо подчеркнуть, что религия там не была фактором конфликта. Но есть устоявшаяся, складывавшаяся веками традиция двух разных культур – культуры кочевников, каковыми исторически являлись кыргызы и казахи, и традиция более оседлых узбеков. Мы понимаем, что крупные города Ош и Джалал-Абад – это административно кыргызская земля, но – рынки, предприятия в основном были сконцентрированы в руках узбеков. Националисты и провокаторы пытаются использовать эти факторы – не религиозные и даже не этнические в своей сути, а именно экономические. Советский Союз в течение длительного периода времени пытался корректировать, а где-то заново перестроить систему ведения хозяйствования как такового, но, к сожалению, все возвращается на круги своя. Здесь могу повторить тезис, высказанный ранее – многое зависит от мудрости и политической воли лидеров двух государств, а также от воспитательной работы, проводимой духовенством.

- Дамир-хазрат, вернемся к актуальной на сегодня теме - миграции. По разным оценкам в России сейчас трудится более 3-х миллионов граждан Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана. Огромная цифра. Кто с ними работает целенаправленно? На мой взгляд, в большинстве своем мигранты в духовном плане предоставлены сами себе.

- Вы правы отчасти. С одной стороны, инфраструктурные, кадровые возможности наших духовных управлений буквально трещат по швам от наплыва наших братьев − трудовых мигрантов. Каждый имам ежедневно общается и наставляет десятки мигрантов. А с другой стороны, все наши усилия − это капля в море, так как огромное количество приезжих братьев продолжают пребывать в состоянии абсолютной религиозной дезориентированности и становятся жертвами пропагандистов.

Мы говорили с Вами о работе ДУМ Кыргызстана по духовному воспитанию и просвещение кыргызов и кыргызстанцев в России. Вообще это уникальный прецедент и пример, когда зарубежное духовное управление системно, не от случая к случаю, работает со своей паствой внутри России. Наши кыргызские братьяне занимаются прозелитизмом, не привлекают российских мусульман к своему пониманию ислама по-кыргызстански, они работают с нашими прихожанами – они могут быть гражданами РФ, но кыргызами по менталитету, по происхождению, по рождению. Я понимаю, что такая работа муфтията Кыргызстана могла осуществиться только при моральной, духовной поддержке со стороны руководства Республики и Президента. Невозможно было, минуя такие структуры как МИД, Посольство КР в России, как Комитет по делам религий, прийти и вещать здесь, в Москве или в других российских городах.

К сожалению, муфтияты и духовные центры других республик СНГ пока не настолько активны, хотя робкие попытки делаются. Во время встречи с первым заместителем ДУМ Узбекистана шейхом Абдельазизом Мансуром я как раз апеллировал к кыргызстанскому опыту.

В целом, говоря о проблеме адаптации и интеграции мигрантов, должен заявить: отсутствие разветвленной исламской инфраструктуры приведет к потрясающим, на мой взгляд, проблемам. Если нет инфраструктуры, не хватает знающих проповедников и педагогов, начинают появляться новые смыслы, альтернатива нравственному стержню, которым служит мечеть и ее община. Что становится смыслом для мигрантов? Потребление, нажива в условиях жестокой конкуренции. Люди теряют все моральные этические качества – сострадание, взаимопомощь, взаимовыручку, им нужно выжить, и появляется озлобление. Это та социальная масса, которая потенциально протестна и к нашему действующему правительству, которое якобы виновато в их плохой жизни, и к своему правительству. Я считаю, что, если наше гражданское население, не только власть, а именно гражданское население поймет, что духовенство не в состоянии зайти в каждый дом, а имеющаяся мечеть собирает всех и там со всеми ведут работу, тогда ситуация может измениться. Ведь мечеть по-другому формирует сознание. Поставьте себя на место любого кыргыза, узбека, таджика, приходящего в Московскую Соборную мечеть. В центре Москвы, столице государства, где большинство населения исповедует православное христианство возвышается 6-этажная мечеть, красавица, какой нет ни в Бишкеке, ни в Ташкенте. При этом все знают, что возведена она при поддержке Президента России Владимира Путина, который лично присутствовал и на ее открытии. Когда ты видишь эту прекрасную мечеть, слышишь грамотные глубокие проповеди, происходит такой важный процесс, как окультуривание. Через красоту, эстетику воспитательный процесс начинается. Но если каждую пятничную молитву твое лицо упирается в грязь, в асфальт или в лужу, когда в холод у тебя зуб на зуб не попадает, а мулла затянул проповедь на 40 минут, какие смыслы остаются в жизни?! Человек становится бунтарем, он обвиняет: вы все – агенты власти. И никто после этого не докажет, что ислам – религия мира. Эта масса – прекрасный материал для экстремистов и радикалов, которые говорят: а что власть сделала для вас? Вы по Конституции имеете права, но вам не дают права даже помолиться в нормальных условиях! Если эта картинка с годами не меняется – если ты опять в луже, на картонке, в грязи или в снегу, то возникают сомнения – ради чего? Зачем трудиться, если ничего не меняется!? Это все выводит наших детей, нашу молодежь на улицы. Наша молодежь − умная и грамотная, у нее очень сильно обострено понятие справедливости и понятие правды, которая не видит перспективы – ради чего получать диплом государственного вуза. У меня четверо детей, и они спрашивают у меня – почему ты нас не берешь на праздничную молитву? Я им объясняю – очень много людей, и вас просто задавят. Получается, что я в ущерб воспитанию своих детей в духовной традиции вынужден идти на такой шаг ради 4-х мигрантов, чтобы они послушали проповедь шейха Равиля Гайнутдина. Поэтому я считаю очень важным иметь хорошую инфраструктуру, грамотных высоко образованных имамов, таких, как Шамиль Аляутдинов, Ильдар Аляутдинов, Ислам Зарипов, которые воспитали за последние годы сотни тысяч людей. Посмотрите, какими тиражами издаются их книги и проповеди, как их слушают в интернете! Если бы всего этого не было в Москве, сколько бы мы имели потенциальных экстремистов, больных духовно людей? Пока гражданское население России не поймет, что мусульманское духовенство не имеет достаточных рычагов для работы с мигрантами, эти люди будут уходить в свои квартиры, прятаться на рынках и нести потенциальную угрозу всем и вся. Не потому, что они такие, а потому, что складывающиеся обстоятельства выталкивают их из социально активной жизни именно в протестные массы.

Впечатление от нашей беседы складывается двоякое − с одной стороны Вы говорите о новой волне лидеров, впитавших в себя исламскую культуру и ценности, но являющихся и частью современного глобального мира, о блестящих перспективах развития исламского наследия, с другой стороны − об огромном негативном потенциале, носителями которого являются массы трудовых переселенцев.

Так оно и есть. От политических лидеров, духовных авторитетов, интеллектуальных элит наших стран зависит, будут ли отношения по линии Россия − Средняя Азия источником головной боли или станут ресурсом роста и развития. Фундаментальный интерес России как мировой державы заключается в социальной и политической стабильности в Средней Азии. Это мое твердое убеждение, оно, конечно не оригинально и не ново. Однако хорошей новостью в сложившейся ситуации является то, что в соседских и братских нам государствах сформировалось новое поколение молодых лидеров (в бизнесе, науке, религиозной сфере), которые могут стать опорой двусторонних правительственных усилий с тем, чтобы наше неизбежное и предопределенное Всевышним соседство было источником обоюдного развития, а не наоборот. В связи со сложившимися политическими и международными реалиями открываются новые перспективы, и я надеюсь, они будут реализованы. 

Беседовала Ольга Семина