Одним из серьезных следствий крушения коммунистической идеологии в 1991 г. для широких масс Кыргызстана стала проблема личностной самоидентификации и поиска новых мировоззренческих ориентиров. И естественно, что на волне «возрождения» ислама, религия стала определяющим фактором идентификации не только титульной нации Кыргызстана, но и других мусульманских народов страны, входящих в состав мусульманской общины.

Между тем, практически одновременно, начало процесса «возрождения» ислама в Кыргызстане, сопровождалось активным обращением населения к своим национально-культурным основам. Долгие годы государственного атеизма привели к укоренению не только в Кыргызстане, но и во всей Центральной Азии особенной формы ислама, так называемому бытовому или традиционному исламу, в котором религия неизменно отождествлялась с этничностью. И этот принцип, хотя уже и не в той степени как раньше, продолжает оказывать влияние на мусульманскую общину Кыргызстана. В этих условиях национальность остается значимым маркером, разделяющим внешне единую религиозную общину.

Мусульманская община Кыргызстана с каждым годом все больше становится объектом политического процесса. На волне дальнейших демократических преобразований, приведших к новой Конституции страны и формированию парламента по партийным спискам, различные партии весьма активно втягивают мусульман в политическую жизнь республики.

В действительности, мусульманский ресурс Кыргызстана представляет собой потенциально влиятельную силу, правда, пока еще не задействованную в полной мере. И от того, как и кем, этот ресурс будет использован и какую форму может приобрести участие мусульман в политической жизни страны, будет зависеть дальнейшее развитие государства и общества Кыргызстана, особенно в условиях роста политического самосознания мусульман страны и продолжающегося процесса развития ислама. Иными словами, Кыргызстан стоит на пороге реальной борьбы различных политических сил за привлечение «мусульманского ресурса» на свою сторону.

Особый интерес представляют вопросы практического характера – можно ли мобилизовать всю мусульманскую общину, как единую политическую силу в условиях ее многонационального состава, родоплеменных и клановых различий; и может ли вся община, в перспективе, выступать в качестве единой политической силы, способной повлиять на реформы и преобразования в общественной жизни.

В дальнейшем выявление этих факторов позволит прийти к выводу о перспективах участия мусульманской общины Кыргызстана в политическом процессе страны. В этой связи первоочередной задачей является определение национального состава общины, особенностей их внутриобщинной идентификации и взаимных отношений.

Согласно данным на 2001 г. национальный состав Кыргызстана, принимая в расчет народы, исповедующие ислам, представлен следующими:

кыргызы – 3225 тыс. чел.;

узбеки – 683 тыс. чел.;

татары – 45 тыс. чел.;

дунгане – 51 тыс. чел.;

уйгуры – 46 тыс. чел.;

казахи – 42 тыс. чел.;

таджики – 43 тыс. чел.

турки – 33 тыс. чел.;

азербайджанцы – 14 тыс. чел.

Приведенные выше данные свидетельствуют, что особое значение, с точки зрения объекта политики, представляют собой две группы внутри мусульманской общины – кыргызы и узбеки, в то время как представители других национальностей, в силу их малочисленности, не могут быть весомым фактором в назревающей политической борьбе за «мусульманский ресурс».

На протяжении длительного времени в экспертных кругах господствовало мнение, что в кыргызы, ввиду кочевого уклада их жизни в прошлом и в условиях атеистического советского правления, крайне невосприимчивы к исламу даже как к части их традиционного уклада жизни. В действительности даже «традиционный» («бытовой») ислам, распространенный среди титульного населения, всегда имел довольно противоречивые формы в виде смешения шаманистских представлений и исламского единобожия. Это, безусловно, вело к укоренению мнения о том, что кыргызы в своей основной массе, менее религиозны чем, скажем, другие народы Центральной Азии, преимущественно оседлого уклада жизни.

Ранее мы уже подчеркивали особенность ислама в эпоху бурного развития информационных технологий, а также общие тенденции развития ислама в постсоветский период. И одним из значимых результатов открытия Центральной Азии внешнему влиянию и процесса «возрождения» ислама, стало то, что за 17 лет независимого развития Кыргызстана, ислам значительно упрочил свои позиции в среде кыргызов, постепенно расширяя горизонты своего влияния на систему общественных отношений. Теперь ислам все больше становится той высшей «инстанцией», к которой апеллируют кыргызы в решении различных жизненных проблем.

Однако следует отметить, что ислам все еще не может выполнять одну из важных своих функций в обществе Кыргызстана – интегративную. Потенциал ислама как мощного средства интеграции общества, до сих пор не реализован, как на общенациональном, так и на внутринациональном уровнях, в частности, когда мы говорим о титульной нации Кыргызстана. И этому во многом препятствует родоплеменное устройство кыргызского общества и как следствие, особенности внутринациональной идентификации кыргызов.

Определение этого важного свойства кыргызской нации оказывает непосредственное влияние на процесс привлечения «мусульманского ресурса» в политической борьбе республики, поскольку важно выявить в какой степени на данном этапе региональная и родоплеменная идентификация кыргызов может повлиять на восприимчивость лозунгов исламского характера. В более конкретном выражении это необходимо для определения степени развития исламской политической идеологии – национального или уже общеисламского уровеня восприятия окружающей действительности.

Родоплеменной характер устройства кыргызов и выстроенная на этой основе система взаимоотношений внутри государства, представляет собой весьма устойчивое социальное явление, которое сохранило свою актуальность, несмотря на попытки советской власти ее полностью устранить. При этом особую остроту эта особенность всегда приобретала при распределении властных полномочий и представительства в органах государственного значения.

Более высокий уровень идентификации кыргызов проходит по линии естественного географического разделения страны на Север и Юг. И в настоящее время он представляет куда более важный фактор в политике страны, по сравнению с мелким родоплеменным делением как внутри северных, так и южных кланов. По сути, многолетние попытки изжить родоплеменную структуру кыргызского общества привели к сдвигу в сторону регионального принципа деления и представительства во властных структурах. Это всегда отражалось на смене группировок во власти, в соответствии с негласной очереди на управление страной.

При этом, в условиях пристального интереса политических сил к «мусульманскому ресурсу» Кыргызстана, вопрос восприимчивости мусульман к политическим лозунгам с исламской окраской, в зависимости от региональной и родоплеменной принадлежности, отдельно не изучался и возможно впервые мы предпринимаем попытку представить возможные сценарии развития ситуации.

Среди кыргызов мусульман возрасте 18–60 лет, читающих намаз или регулярно посещающих пятничные собрания верующих – Жума, по результатам проведенного опроса, 75% респондентов идентифицируют себя, в первую очередь, как кыргыза, и только затем как мусульманина и не более 25 % опрошенных поставили на первое место свою религиозную принадлежность, а затем национальность.

Результаты примечательны в той мере, что они указывают на главенство национальной идентификацией над религиозной, а также свидетельствуют о том, что в сознании большинства кыргызов до сих пор, по традиции этничность тождественна религиозной принадлежности. Между тем нельзя не отметить, что 25% избравших приоритетной свою религиозную принадлежность, представляют новый, современный взгляд на вопрос личностной идентификации, который постепенно получает распространение в среде мусульман.

Следует также отметить, что вопрос самоидентификации находится в зависимости от возраста, социального статуса и образования респондентов. Небезынтересно отметить, что те, кто называют себя в первую очередь мусульманином и только потом кыргызом, преимущественно молодые люди в возрасте 25–35 лет. При этом теологическое образование или средняя подготовка в этой области не являются значимыми факторами для определения природы этих воззрений. Более 70% из их числа имеют высшее образование, не связанное с религией либо занимаются частным бизнесом. По сути, мы можем наблюдать формирование исламского уровня идентификации и выходе мышления за национальные рамки. Однако стоит признать, что эти тенденции только начинают развиваться в среде мусульман и эта категория людей представляет пусть и постепенно растущее, но все же меньшинство кыргызской части мусульманской общины Кыргызстана.

Основная масса кыргызской части мусульманской общины в большей степени настроена на определение себя в рамках национально-ориентированного ислама. Это, безусловно, ведет к обособлению внутри мусульманской общины по отношению к другим мусульманским народам. При этом отметим, что национальный характер исламской идентичности свойственен всем народностям, входящим в общину Кыргызстана. Необходимо признать, что этот процесс имеет обоюдный характер, что, безусловно, в значительной степени осложняет процесс интеграции внутри мусульманской общины. Более подробно эта проблема будет рассмотрена ниже.

В настоящее время, несмотря на прямые предписания религии о недопустимости деления по национальному признаку и, следовательно, разделению уже внутри нации, особой чертой мусульман-кыргызов остается укоренившееся в сознании региональное и родоплеменное деление.

Возникновение региональных конфликтов, недоверия или отчуждения внутри кыргызской части мусульманской общины не имеют открытого и явного проявления и тем более не придаются огласке в прессе. Однако неофициально региональное деление при распределении полномочий внутри организаций и учреждений в религиозной сфере является прямым следствием и отчасти отражением ситуации, сложившейся в обществе.

Монополия южной региональной группы в религиозной сфере является сложившейся традицией еще со времен советской власти – соседство южных кыргызов с таджиками и узбеками, а также тесные связи между этими народами в условиях Ферганской долины, предопределило большую, чем на севере религиозность населения. Это в свою очередь привело к тому, что практически во всех областях страны, за исключением Таласской, главы мусульманских общин были выходцами из южного региона.

И это обстоятельство в действительности во многом раскрывает суть основных региональных противоречий внутри кыргызской части мусульманской общины, которые всегда имели не столько теологическое, сколько религиозно-традиционное измерение.

Первый пласт противоречий заключается в различном понимании традиционного ислама, который в основном затрагивает обрядовую и культурную стороны жизни кыргыза. Имамы мечетей, назначаемые в северные области страны, привносили с собой культурную специфику юга стереотипы и психологию религиозного мышления, которые не находили понимания в мусульманской среде.

Например, на юге под влиянием, скорее всего оседлого образа жизни других народов, укоренились такие не имеющие ничего общего с исламом воззрения, как то, что: женщины не должны получать образования и ходить в мечеть; имам имеет особый статус «святого человека» в обществе и многое другое, что, безусловно, в условиях севера, с учетом периода советской власти и сохранением многих традиций, присущих кочевым обществам, вызывало непонимание.

Другой чертой «южного ислама» является открытая коммерциализация обрядовых услуг. Одним из наиболее ярких примеров может служить такое явление как давран, имеющее большое распространение на юге республики. Давран, скорее всего, является термином позднего суфийского ислама. В его основе лежит арабский корень, дау’р – обход, круг, очередь. В традиционном «южном» исламе давран означает подсчитывать пропущенные намазы, со времени совершеннолетия и вплоть до погребальной молитвы, переводя это на материальную основу в качестве единовременной выплаты в виде продуктов (зерно), которое потом переводится в деньгиi. Имамы на юге объясняют это положениями шариата, но не подкрепляют это сведениями источников. Следует особо подчеркнуть, что такого термина как давран, равно и подобной практики оплаты пропущенных молитв в исламе не существует. Это, по сути, региональное и довольно серьезное искажение принципов религии.

Между тем на юге это явление уже давно приобрело большие и угрожающие масштабы. Некоторые семьи вынуждены продавать скот или недвижимость, для того чтобы таким образом «откупиться» за усопшего. Попытки применять давран на севере вызвали недовольство, и имамы мечетей вынуждены были отказаться от него. Но это в любом случае накладывало негативный отпечаток на отношения между общиной и его главой. Однако ряд оплачиваемых услуг все же вошел в практику имамов, правда, не в таких размерах как это принято на юге страны.

Другой не менее важной проблемой остается образование и подготовка кадров. Предметом недовольства в среде мусульман-кыргызов севера в настоящее время является то, что результатом многолетней «монополии южан» в духовной сфере стал дисбаланс в распределении квот на образование в ведущих университетах мусульманского мира в сторону выходцев с юга. Выходцы с севера практически не имеют возможности получить направление на учебу от Духовного управления мусульман Кыргызстана.

Таким образом, фактор региональной принадлежности оказывает сильнейшее влияние на кыргызскую часть мусульманской общины и это разделение, будучи внутренним и неафишируемым, все же представляет серьезную проблему как для общества, так и для государства, особенно с точки зрения стабильности внутриобщинных отношений.

Однако следует признать, что открытого противостояния или конфликтов на этой почве отмечено не было. На протяжении всего периода независимости республики эти противоречия никогда не выходили за рамки общепринятого принципа в исламе – недопустимости дискриминации не только по национальным, но и клановым, родоплеменным признакам. По сути этот фактор всегда играл сдерживающую роль во внутриобщинных отношениях, благодаря чему эта проблема никогда не выходила на уровень открытого обсуждения в обществе, средствах массовой информации. Это также пример стабилизирующей роли ислама – важного механизма регулирования отношений в обществе.

Другим важным фактором, повлиявшим на отсутствие конфликтов на почве регионального деления, являлось то, что на протяжении длительного времени на севере религиозное самосознание населения было не так развито, как на юге. Можно даже выдвинуть тезис о том, что «возрождение» ислама на юге страны привело к тому, что мусульмане смогли более открыто выполнять обрядовые предписания ислама и, возможно, даже с большим старанием, чем раньше. Иными словами, то, что раньше всегда исполнялось, но не так открыто, впоследствии стало обыденной практикой большинства населения. Но в дальнейшем это не привело к модернизации религиозного мышления, но усилило традиционную (бытовую) форму ислама.

Ситуация на севере страны несколько отличалась от ситуации в южных областях Кыргызстана. Традиционно сложилось так, что на севере уровень образованности кыргызов всегда был выше и еще с советских времен, в процессе трансформации традиционного образа жизни кочевого населения, кыргызы активно привлекались к получению специального и высшего образования. Но, безусловно, большинство населения, остававшееся в сельской местности также как и на юге, придерживалось приоритетов, обусловленных традиционными видами хозяйственной деятельности.

Главные изменения произошли после распада СССР и прежней системы, сохранявшей сельское хозяйство и другие традиционные виды деятельности. В этот период значительно увеличился отток населения из сельских районов и его переселение в столицу и Чуйскую область. Так же, как и на юге республики, «возрождение» ислама привело к усилению его традиционно-обрядовой роли в общественных отношениях. Но в дальнейшем, по мере роста религиозного самосознания населения, его отношение к исламу стало постепенно приобретать черты осмысленного изучения и попыток применения в повседневной жизни не только в качестве религиозной традиции.

Не последнюю роль в этом сыграло внешнее влияние со стороны стран мусульманского мира, открытие различных институтов, образовательных и просветительских центров исламской направленности. Результатом этой деятельности за последние 16 лет стало то, что образовательный уровень обычного мусульманина значительно вырос, способствуя более осознанному подходу к исламу. С каждым годом понимание ислама постепенно выходит за рамки его привычной традиционной обрядовости.

Между тем рост религиозного самосознания на севере, уже привел к серьезным изменениям в структуре мусульманской общины страны. Если ранее, только в Таласе глава общины был выходцем из этой области, а в остальных северных областях имамы главных мечетей были представителями юга, то теперь в Нарынской и Иссыкульской областях главами общин стали коренные жители этих районов.

Данный пример показателен – рост религиозного самосознания, в совокупности с влиянием региональной идентификации привел к вполне логичному выводу в местных общинах – «у нас должен быть свой имам». Можно предположить, что по мере подготовки кадров среднего уровня, для мечетей внутри районов области, этот процесс будет иметь продолжение.

Уже сейчас это привело к формированию отдельных групп, сформированных по региональному или родоплеменному принципу, которые пытаются выдвинуть своего кандидата на пост верховного муфтия страны.

Можно предположить возможный сценарий развития отношений внутри кыргызской части мусульманской общины в средне- и долгосрочной перспективе. Процесс исламизации северных областей республики продолжается и это постепенно оказывает влияние на представительство выходцев с севера в местных казиятах, мечетях и администрации муфтията. По всей видимости, «монополия» в духовной сфере представителей юга будет постепенно уменьшаться, хотя пост главы муфтията будет по-прежнему сохранен за югом.

За годы традиционного контроля этой сферы, духовные лидеры общин и образовательных учреждений в значительной степени «застряли» в плане дальнейшего развития исламской мысли, ограничиваясь лишь обрядовой и бытовой стороной толкования шариата. Длительная концентрация власти в рамках одной региональной группы привела к уже внутрирегиональному соперничеству за пост главы муфтията. Это отчетливо осознается некоторыми духовными деятелями на севере. И то, что в областях назначаются имамы из числа местного населения, является первым сигналом к тому, что в духовной сфере Кыргызстана начинают происходить серьезные изменения.

По признанию одного из имамов в Чуйской области, контроль «южан» в этой сфере привел к тому, что нарушены основные принципы выбора главы общины мусульман. «В муфтияте и правительстве идет ожесточенная борьба за право быть муфтием, и главное здесь не знания, не личные качества человека, а деньги»ii.

Регионализация духовной сферы, безусловно, является негативным явлением в кыргызской части мусульманской общины, но это – естественный процесс, вызванный ростом религиозности среди населения и обусловленный проблемой деления на север-юг. Впрочем, следует его рассматривать как временное явление, которое, безусловно, должно быть преодолено по мере повышения уровня образования как рядовых мусульман, так и имамов мечетей. Именно повышение образовательного уровня в мусульманской среде является единственным средством, способным в будущем консолидировать мусульманскую общину на внутринациональном уровне.

Консолидация общины на внутринациональном уровне и устранение регионального и кланового деления, станет возможным также только в том случае, когда представители севера станут расширять свое участие в процессе принятия решений и работе муфтията. Пропорциональное представительство в органах муфтията должно привести к необходимости введения новой политики в религиозной сфере, включающей образование и подготовку кадров, принципы выборов главы духовного управления мусульман.

Существует и общенациональный уровень консолидации с использованием ислама, который следует рассматривать в условиях многонационального характера мусульманской общины Кыргызстана.

Следующей наиболее многочисленной национальной группой, входящей в мусульманскую общину страны, являются представители узбекского народа. Традиционно сложилось так, узбеки были более религиозны, чем кыргызы, сохраняя в большей степени религиозно-обрядовую часть ислама в качестве важного элемента повседневной жизни и идентичности даже в период Советской власти. В последствии религиозность узбекского населения легла в основу стереотипов в обществе – «узбеки более религиозны, чем кыргызы».

В действительности, когда мы говорим о степени религиозности узбеков, то в советское время это относилось больше к традиционно-обрядовой части ислама, которая, впрочем, органично вписывалась в их культуру. В период «возрождения» ислама, это привело к более открытому проявлению обрядовой части ислама в повседневной жизни и росту числа мечетей.

Другой особенностью, проявившейся в большей мере во время «возрождения» ислама, стало развитие «национального» ислама внутри страны, под которым мы подразумеваем неофициальную закрытость национальных мусульманских общин. С объективной точки зрения, это естественное явление объяснимо тем, что в местах компактного проживания других мусульманских народностей всегда имелись мечети, которым обычно присваивалось название по национальности прихожан их посещающих – узбекская, уйгурская или дунганская.

Деление по национальному признаку всегда было особенностью религиозной сферы Кыргызстана, которая сохраняется до сих пор. Это также является большой проблемой для государства в долгосрочной перспективе, поскольку неизбежно поднимается вопрос интеграции общества Кыргызстана для решения внутриполитических задач, иными словами создания отвечающего интересам государства интегрированного общества.

Ислам и его интегрирующие основы, с учетом мусульманского большинства Кыргызстана, мог бы выполнять эти функции, однако светский характер государственного устройства не позволяет власти реализовывать эту идею на практике. В таком случае возникает необходимость интеграции на уровне мусульманской общины Кыргызстана, что ни коим образом не нарушает принципы светского государства, и, напротив, позволяет повышать предсказуемость такой внушительной части населения. И вот здесь кроется главная проблема, связанная с узбекской частью мусульманской общины – ее укоренившийся закрытый, национальный характер.

Учитывая общее число узбекского населения в Кыргызстане, места их компактного проживания в непосредственной близи от исторической родины, задача большей интеграции узбекского населения в общую структуру общества Кыргызстана представляется весьма актуальной, особенно с точки зрения обеспечения территориальной целостности государства.

Многие эксперты периодически выступают с предупреждениями о том, что в перспективе, юг Кыргызстана, где проживает большое количество узбеков, может отойти к Узбекистану либо, получить автономию с расширенными правами. Безусловно, развитие ситуации по этому сценарию не просто нежелательно, но и недопустимо.

Однако возможное решение этой проблемы не должно строиться на принципах подавления либо жестких ограничений. Здесь должен работать принцип вовлечения в общественную и политическую жизнь страны и одна из ступеней, с учетом религиозности узбеков, может проходить на внутриобщинном уровне.

В действительности, идентичность узбеков складывается из двух главных составляющих: во-первых, национальность, а во-вторых, религиозная принадлежность. Причем этничность занимает первое место, поскольку в сознании она тождественна религиозной принадлежности.

По сути, мы говорим о реализации принципа исламского единства не на государственном уровне, учитывая его секулярный характер, а на уровне мусульманской общины Кыргызстана. Необходимость устранения национальных барьеров в мусульманской среде очевидна, но требует больших усилий, которые должны подкрепляться практическими шагами как со стороны муфтията, так и других официальных органов страны. И это относится не только к узбекскому этносу, но и к представителям других национальностей – уйгурам, дунганам и др.

Мы осознаем, что выработка принципа представительства во власти по национальным квотам, как это было в СССР – задача в настоящее время практически невыполнимая в силу особенностей кыргызского менталитета. Однако среди первых шагов в этом направлении может стать привлечение узбеков и представителей других национальностей в работу муфтията и его органов. Это будет способствовать внутриобщинной интеграции, повышению статуса мусульманской общины как отдельного, влиятельного фактора в общественных отношениях и, следовательно, укреплению авторитета муфтията как органа, способствующего гармонизации межнациональных отношений.

Можно сделать вывод, что в условиях секулярного государства власти Кыргызстана, не могут вмешиваться в религиозную сферу и брать на себя функции регулятора отношений внутри одной конфессиональной общности. При этом объективно государство не располагает в настоящее время необходимыми возможностями для выработки и осуществления национальной политики по причине отсутствия средств, а также общенациональной идеологии, способствующей интеграции общества.

Дело в том, что в отношении кыргызов, часть которых придерживается атеистических взглядов, а также других немусульманских народов могла бы подойти идеология, построенная на общечеловеческих принципах, но лишенная религии. Для мусульманской части населения – кыргызов, узбеков, уйгуров, дунган и др. – не существует альтернативы мусульманскому пути развития и системе ценностей ислама. Любая идеология, не учитывающая эту особенность, обречена на отторжение, особенно у народов с сильной мусульманской традицией, а также исламизированной части кыргызов. Принятие же идеологии на основе ислама – нарушение норм Конституции Кыргызской Республики.

Полная реализация интегративной функции ислама видится только в рамках мусульманской общины Кыргызстана. Более того, ислам уже содержит правовые нормы регулирования отношений внутри общины, которые не всегда применимы в условиях светского государства. Именно повышение роли мусульманской общины в общественных отношениях будет способствовать решению межнациональных проблем и вносить вклад в стабильное развитие страны. Национальные общины мусульманских народов Кыргызстана должны ориентироваться на муфтият – как главный орган мусульман Кыргызстана.

Предложенное выше – лишь один из возможных вариантов адаптации Кыргызстана к стремительным изменениям в религиозной сфере не только страны, но и всего региона.

При этом следует отметить, что в условиях политизации ислама, роста политического самосознания мусульман страны, отсутствие должного внимания к проблемам мусульманской общины со стороны государства, отказ от привлечения нравственного и интеллектуального потенциала ислама в процесс управления и демократических преобразований общества может привести к дестабилизации общественно-политической обстановки в Кыргызстане.

Эсен Усубалиев - кандидат исторических наук, заместитель директора ИСАП КРСУ, Бишкек