На современном этапе развития мировой цивилизации исламский фактор, влияние мирового мусульманского сообщества приобретает все более масштабный характер. Речь идет примерно о пятой части населения мира, которая оказывает все большее значение не только на свои традиционные регионы, но и на Европу и Америку. Мировой  лагерь социализма перестал существовать на рубеже 1980-1990-х гг., гегельянская идея о глобальном триумфе западного либерализма доказала свою несостоятельность на рубеже тысячелетий.

В этих условиях мусульманская модель справедливого государства и общества, основанного на слове божьем и традициях авраамических религий, становится все более притягательной как для представителей коренных мусульманских народов, так и для принимающих эту религию выходцев из других традиций. Кризис светских авторитарных режимов в мусульманском мире, неразрывно связанных  с советской социалистической  моделью также усилил притягательность построения общества, чьи принципы изложены в Коране. Масштабные социально-политические сдвиги, эволюция в мировоззрении,  которые произошли в течение последних трех лет в арабском мире, а теперь захватывают и Турцию заставляют анализировать и соизмерять происходящее с российской действительностью. Вначале Тахрир, а сейчас и Таксим превратились в общепонятные для россиян понятия, вставшие в один ряд с Болотной площадью и проспектом Сахарова.  

Поэтому волей-неволей мы задаемся вопросами: что будет представлять собой российское мусульманское сообщество России с точки зрения социально-экономических и политических процессов в обозримой перспективе; какое влияние окажут на российских мусульман события «Арабской весны» и митингов в Турции, существует ли угроза для политической стабильности со стороны растущего мусульманского населения страны?

Риски, угрозы и фобии

По объективным показателям, исламский фактор во внутренней политике России будет повышать свою роль. По результатам переписи населения в 2010 году, большинство этносов, исторически принадлежавших мусульманской традиции, увеличили свою численность или хотя бы сохранили свое процентное соотношение (единственным заметным исключением стали башкиры). Растет при этом численность мусульман, практикующих религиозные предписания, причем не по инерции или в соответствии со сложившимися нормами в своем окружении, а осознанно и зачастую испытывая бытовые неудобства или давление окружающих. Своеобразной сенсацией стали результаты исследования Левада-центра, согласно которым процент людей, называющих себя мусульманами, возрос за последние три года с четырех до семи. Наиболее наглядное свидетельство роста мусульманского населения – все новые и новые рекорды численности молящихся в дни мусульманских праздников, особенно велик рост молодежи, которая регулярно ходит и на праздничнее-богослужения (джума). Важно отметить, что бурный рост мусульманских общин наблюдается, прежде всего, в городах-миллионниках и (или) центрах субъектов федерации, крупных  индустриальных центрах. Вне российских республик все больше становится мусалля-молелен.  

В каких идеологических координатах живут эти люди, и что формирует их менталитет, мировоззрение, социальное поведение? Та часть мусульман, которая проживает в крупных городах достаточно давно, хорошо вписывается в окружающий контекст, нашла свое стабильное место под солнцем и вопросов ни у власти, ни у сограждан не вызывает. Это четко показывают все социологические опросы и дискуссии, где татар иногда откровенно противопоставляют мигрантам их друзья и сослуживцы. Острые приступы исламофобии, кавказофобии и мигрантофобии вызывают внутренние (из числа жителей северокавказских республик) и внешние (из числа граждан республик бывшего СССР) мигранты. Они же являются основным источником опасений, связанных с радикализацией, экстремизмом, терроризмом, слышны даже совсем уж экзотические прогнозы о военной угрозе со стороны мигрантов.

До контингента, о котором идет речь, инструментарий общественного регулирования почтине может дотянуться, а государственный аппарат дотягивается весьма однонаправленно. Властная машина может оказать физическое и административное воздействие: впустить/не впустить, депортировать/оставить, наказать/поощрить и т.д. приезжих, но ощутимо форматировать им мозги или хотя бы представлять, что творится в головах этих людей, пока не в состоянии. Приезжих много, ведут они себя часто не совсем адекватно своему новому месту жительства, повлиять на них очень сложно. Тем более, что они не устраивают массовые выступления протеста, как мигранты в Европе.  В общественном мнении крепко засело мнение о том, что приезжие «не хотят интегрироваться». Хотя социологи говорят об обратном: примерно  40% мигрантов не покидают Россию в течение года и 27% хотят здесь остаться навсегда. В зауральской  России в целом их адаптация проходит более спокойно. Вполне естественно, что в обществе рождаются разнообразные фобии и стереотипы, как, например, об угрозе исламизации, об угрозе экспортирования в Россию революций и т.д.

Первопричина фобий не в мусульманах (поскольку россияне зачастую не представляют, чего мусульмане хотят и как думают), а в том, что на них практически невозможно влиять через общепринятые механизмы – социальные институты, общественное мнение, с которыми в целом в России большие проблемы.И это объясняет популярность идей о вводе визового режима, принудительной высылки мигрантов и пр. Причина кроется в психологической потребности продемонстрировать чужим (а именно так воспринимаются мусульмане коренным населением в больших городах) «кто тут главный», в желании дружить не за, а против.

Рычаги влияния на мигрантскую среду

Объективно, одними из немногих реальных рычагов влияния на мусульманское население являются этнические (общинные или диаспоральные) сообщества и официальные мусульманские организации, мечети. Регламентация жизни приезжего со стороны диаспор или общин, безусловно, очень действенный механизм, но опыт последних лет показывает, что неформальные лидеры стремятся к созданию сообществ закрытого типа и по факту, всячески препятствуют интеграции мигрантов. Они, как правило, тесно связаны с властными структурами на родине и осуществляют неформальный контроль или, наоборот, находятся в оппозиции к режиму в своей стране. Практика всего мира доказывает, что внедрение в такую этническую среду извне и оказание на нее влияния – вещь почти нереальная. Геттоизация сама по себе не желательна, но в случае с мусульманами она опасна также и риском распространения деструктивных идеологий, так как закрытая среда – идеальный инкубатор для воспитания радикалов и экстремистов.

Обратимся к потенциалу мусульманских религиозных организаций. Мечеть – социальный институт, обращение в который абсолютно естественно для мусульманина в сложной или необычной для него ситуации, фактически второй после института семьи и рода. А на чужбине в условиях отсутствия семейной поддержки, мечеть становится первым и основным пунктом оказания социальной поддержки для приезжих. Это, а также то, что имамы из числа татар могут изъясняться с тюркоязычными приезжими на их родных языках, представляет собой очень серьезный интеграционный потенциал российских муфтиятов. Как  минимум с середины XVIIIвека и до 1990-х гг. мигранты в мечетях никогда не ставили вопрос о непонятности татарского языка.   Само российское государство посылало татарских мулл в степи Казахстана и горы Кавказа.Преимуществами религиозных организаций в лице прежде всего Совета муфтиев России являются и выстроенные отношения с духовными центрами мусульман в странах СНГ. Сегодня мы ведем работу над тем, чтобы воздействовать на мигрантов-мусульман авторитетом их же духовных деятелей, готовить имамов из числа узбеков, таджиков, киргизов в российских исламских учебных заведениях.

Имам призывает к уважению и соблюдению законов и норм поведения в инокультурном окружении, к добропорядочности, к изучению русского языка и, естественно, к соблюдению религиозных постулатов. Но просто религиозного и правового просвещения недостаточно. Оказавшиеся в регионах России мигранты, прибывшие из аулов и кишлаков, ускоренными темпами проходят еще и процесс урбанизации. Представьте ситуация – к имаму обращается приезжий с просьбой прочитать молитву, так как у него болит зуб/голова, нога и т.д. Имам объясняет, что когда болит зуб, необходимо не молитвы читать, а идти к стоматологу. И таких примеров масса.

По прогнозам экономистов в ближайшем будущем Россия будет остро нуждаться в трудовых мигрантах и ежегодно натурализовать сотни тысяч прибывших (как это делается с 2000-х г.). Социальной инфраструктуры, способной интегрировать приезжих, у нас нет, поэтому альтернативы мечетям и мусульманской инфраструктуре в этом вопросе практически нет. Однако если сил официального духовенства влиять на паству в сельской местности и небольших городах (т.е. там, где мало приезжих) еще хватает, то в мегаполисах или промышленных центрах переварить массу вновь прибывающих довольно непросто.

Политический ислам

Тревогу политологов вызывает т.н. «политический ислам» или «исламизм». Хотя точных и однозначных определений этим терминам не существует, обобщенно можно сказать о явлении, когда та или иная сила выступает с политическими лозунгами от имени ислама, стремится сменить светское государство на государство, основанное на принципах шариатского права. Следует  особо отметить, что абсолютное большинство мусульманских государств современного мира не являются исламскими, так в них действую основные принципы современного светского государства, включая верховенство конституции, равенство перед законом и судом  и всеобщее избирательное право.

Принято считать, что концентрация в наших городах молодых здоровых мужчин, тем более иной культуры и религиозных убеждений – плохой симптом, чреватый «арабскими» революциями. Применительно к нашей действительности эти угрозы я считаю надуманными. В арабских странах спусковым механизмом для запуска серии революций стало большое количество образованной молодежи, которую правительства не могли обеспечить достойной работой и перспективами. Ни по первому, ни по второму параметрам мы в такую схему не укладываемся – наши мигранты-мусульмане трудоустроены, но занимают непрестижные рабочие места, не требующие серьезной профессиональной подготовки. Так называемая болотная оппозиция убедилась в невозможности использовать мигрантов, поэтому голосами Прохорова и Навального, а также всего Координационного Совет оппозиции выступает жестко против них.

Не забывайте, в арабском мире исламские лозунги пришли на смену светских националистических режимов, то есть вектор был от западных ценностей к традиционным и весьма консервативным. В российской ситуации все с точностью до наоборот – прибывшие из консервативных обществ,  отличающихся жестким контролем над личностью, люди мгновенно воспринимают уровень свободы и отсутствие сдерживающих факторов. Это явление надо воспринимать объективно и во всей полноте. Во-первых, мы видим объективную тенденцию к межнациональным бракам, через которые происходит интеграция и в определенной степени ассимиляция мигрантов. Во-вторых, параллельно с ростом количества мигрантов, посещающих мечеть, пропорционально растет и численность тех приезжих, кто полностью воспринимает светский образ жизни со всеми его атрибутами.

Сама мусульманская община по своему этническому составу очень разнородна и включает представителей самых разных ментальностей и культур, от поволжской татарско-башкирской, северокавказской, до тюркоязычной среднеазиатской (тоже очень разнообразной) и персоязычной таджикской. Поэтому прогнозы о возможных массовых волнениях со стороны мусульманского сообщества России, возможных многотысячных демонстрациях и т.п. – не состоятельны. Если арабов объединяют представление об их миссии как народа, которому был дарован на его языке Коран, и   понятие  об арабской Родине (аль-ватан аль-араби), то титульные республики вышеуказанных народов известны весьма проблемными взаимоотношениями.  

При всем этом, я не сторонник упрощения ситуации. Я практически не затронул тему республик, в которых мусульманские этносы являются титульными. По-настоящему высокий уровень насилия сохраняется только в Дагестане, но и здесь ситуация не вышла на более высокий уровень конфронтации, что предсказывалось в конце прошлого года.

О причинах радикализации мусульманской молодежи за последние годы было очень много написано и сказано. Это очень серьезная проблема, которая бьет, в первую очередь, по мусульманам. За последние месяцы мы имели возможность убедиться не раз: для того, чтобы воспринять радикальные идеи и мультиплицировать, проповедовать их, совершенно не обязательно ехать на Кавказ, тем более в Пакистан или Афганистан, достаточно иметь подключение к интернету. Радикализации очень серьезно способствовал тот факт, что с развитием информационных технологий, каналов передачи информации, социальных медиа, духовенство утратило эксклюзивное право на воспроизводство исламских ценностей, традиций и знаний. Престарелый мулла в местной мечети соперничает за умы молодежи с ярким и харизматичным недоучкой, который грамотно комбинирует вырванные из контекста цитаты умеет выкладывать ролики своих лекций на YouTube. И не владеющий, как правило, арабским языком, бабай предсказуемо проигрывает эту конкурентную борьбу.

Незаконные вооруженные формирования на Кавказе уже много лет являются одним из острейших вопросов российской политической повестки дня. В последние годы к этому добавилось и новое явление – политизированные структуры, вооружившиеся квазиисламской риторикой о необходимости упразднения светской власти и создания халифата. На настоящем этапе деятельность таких организаций как Таблиг Джамаат, Хизб ут-Тахрир сконцентрирована преимущественно в идеологической плоскости – они распространяют брошюры и листовки, вербуют в свои ряды новых сторонников, чтобы те, в свою очередь, дальше распространяли идеологию. Чрезвычайно активны они в социальных сетях и в создании агитационного видеоконтента, т.е. наиболее востребованного со стороны молодежи формата. В 2012 году такие группы переключились на эксплуатирование темы социальной справедливости, коррумпированности и самоуправстве властей различных уровней. Особенно это заметно было в Татарстане после массового задержания мусульман в ходе расследования терактов 19 июля в Казани .  Однако после освобождения невиновных  акции хизбутов прекратились, утратив поддержку среди мусульман. И хотя значимого количества людей вывести на улицы они не смогли, эти организации довольно профессионально укрепляют свою социальную базу, причем, даже если их количественно немного, то это весьма преданные своему делу люди, и это очень тревожный симптом.

Интересам мусульман – цивилизованные ниши

В чем видится выход из ситуации? Отсекать у радикалов возможность спекуляции на вопросах, которые традиционно, из века в век, больше всего волнуют российских мусульман. Это вопросы свободы вероисповедания, сохранения национальных республик и родных языков (право на обучение на родных языках или скорее изучения родного языка и литературы ), а также комплекс вопросов социального круга. Для среднего российского мусульманина далекипризывы свергать власть, отделяться от России, тем более устанавливать халифат, но вот вопросы национального и религиозного самосохранения его задевают за живое. Но это круг вопросов, который вполне нормально вписывается в контекст общегражданской политической жизни и парламентской дискуссии.

Мы выступаем с позиций реалистичного, прагматичного подхода. Если количественный рост мусульманской общины – реальность, то уже сегодня мы должны начать работу над тем, чтобы это количество конвертировалось в качество в цивилизованном, благоприятном для российского общества русле. И прежде всего, для этого необходимо институционально укреплять российский ислам. Отсталое, рыхлое состояние исламских духовных центров, попытки умалить их значение и общественную роль через запрет на строительство мечетей, приносят гораздо больше вреда.

Институт духовных управлений в настоящее время переживает ряд кризисных моментов. Во-первых, это раздробленность и отсутствие единого координирующего органа в среде мусульманских организаций, во-вторых, институциональная слабость муфтиятов, до сего времени не преодолевших тяжелые последствия семидесяти лет антирелигиозных репрессий. До сих пор в российском исламе существует острый недостаток квалифицированных кадров, учебных заведений, материально-технической базы и т.д. Из-за недостатка внутренних ресурсов мусульманские организации не могут в полном объеме освоить даже то социальное пространство, на которое имеют право по закону.  Поэтому на этих социальных площадках, в местах сбора верующих  вне мечетей закрепляются другие организации и идеи, не всегда несущие благо для российской государственности.

Метод «держать и не пущать», т.е. противодействовать строительству мечетей, открытию медресе, обучению национальным языкам, только усугубит ситуацию. Напротив, выход в том, чтобы максимально легализовать и сделать прозрачными все религиозные процессы, для чего государство должно четко обозначить свою позицию в поддержку официального духовенства, вести с ним постоянный диалог, поддержать конкретными мерами и вместе с ним способствовать развитию гражданского общества. Вопрос о месте и роли мусульман в Российской Федерации должны решать не маргиналы при помощи автоматов и взрывчатки, а  светская и религиозная элита российских мусульман, лояльная своим религиозным и национальным корням, своей Родине.