1917-й год обозначил новую эру в российской истории. Начавшись с великой надежды о создании правового цивилизованного государства, данной Февральской революцией, он закончился новым «изданием» авторитаризма, теперь уже в большевистском варианте. Не случайно, что советскую диктатуру татарские лидеры сразу же назвали новым изданием черносотенщины и сравнили большевиков с Ильминским и Победоносцевым. Но за этот год свободы татары-мусульмане  сумели заложить такой фундамент религиозной автономии, который советский режим сумел уничтожить лишь в 1937-м, в год «большого террора».

Сразу после Февральской революции 1917 г. национальные деятели Уфы взяли под контроль ОМДС  и сместили муфтия М.-С. Баязитова и казыя Г. Капкаева. Для управления ОМДС  была создана комиссия из 16 человек под председательством   уфимского имама Хабибуллы Ахтямова. Временный муфтий Салихджан Урманов издал обращение к духовенству ОМДС с призывом поддержать новую власть. 2  марта 1917 г. Временное правительство приняло постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений»,  что заложило основу для разработки планов автономии.

В марте 1917 г. были выдвинуты первые планы реформы Духовного Собрания, основанные на создании религиозной автономии. Первым это сделал 15 марта 1917 г. на страницах казанской газеты «Юлдуз» бывший член ЦК «Иттифака» и автор многих учебников по религиозным дисциплинам Х. Максуди. 31 марта соратник Г. Баруди имам К. Тарджемани на лекции утверждал, что ОМДС – «исторический центр казанских мусульман» (здесь: татар Волго-Уральского региона), то есть  переносил на него функции национального центра.  В Казани было восстановлено существовавшее в дни российской революции 1905–1907 гг. Общество Духовенства,  которое  26 апреля приняло проект, где национальная автономия охватывала религиозные, национальные и культурные вопросы. Тюрко-татарский язык в России провозглашался  официальным. В вопросе структуры автономии предлагалось равенство органов религиозной и светской автономии. Центральными органами автономии провозглашались  Мэркэз Дини Шуро (Центральный Религиозный Совет) и Милли Шуро (Национальный Совет). Мэркэз Дини Шуро и Милли Шуро состояли соответственно из 5 муфтиев и 5 мудиров от 5 вилаятов (областей). Таким образом, именно духовенство первым выдвинуло проект национальной автономии. Этот вариант коренным образом отличался от решений всероссийских мусульманских съездов 1905—1906 гг. концентрацией на сугубо татарском, а не общероссийском уровне, но соответствовал проектам, предлагаемым на IV Всероссийском мусульманском съезде 1914 г.

На I Всероссийском мусульманском съезде в мае 1917 г.  духовенство настаивало на параллельном сосуществовании национальных и религиозных органов. Ключевым моментом, усилившим самостоятельность духовенства, стало избрание независимого Духовного Собрания, которое возглавил муфтий Г. Баруди.

Кульминацией движения духовенства стал всероссийский съезд, открывшийся в Казани 20 июля 1917 г. Кроме представителей татар и башкир, на нем присутствовало духовенство Крыма, Кавказа, Туркестана, Казахстана. С. Максуди, заявил, что деятельность и единство духовенства должны быть ограничены тремя вопросами: обеспечение потребностей культа; обеспечение нужд духовенства, как класса; использование духовной силы духовенства. Он подчеркнул, что духовенство должно выбрать этот путь, а не путь влияния на все стороны жизни.

20 июля 1917 г. на предварительном заседании II Всероссийского мусульманского съезда Баруди заявил: «Свобода — это право, данное Аллахом мужчинам и женщинам... Каждый пусть поймет, что такое свобода, и будет действовать во имя ее». В автономии нужны «единство и союз. В нашем сердце есть вера, есть наш главный учитель — Коран и наше рвение».

В целом участники съезда духовенства смогли отстоять нормы Шариата, которые  подверглись ревизии на съезде в мае 1917 г. От имени Духовного Собрания казый Г. Сулеймани даже пригрозил коллективной отставкой, в случае невыполнения своих требований. В итоге путем отказа от ряда либеральных положений, и важнейшим из них стало частичное ограничение женского равноправия, светским лидерам удалось заключить альянс с большинством духовных лидеров. ОМДС выступило стабилизатором между радикальной молодежью и консервативным народным большинством. 22 июля 1917 г. на объединенном заседании съездов была провозглашена национально-культурная автономия мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири и объявлено  о ее немедленном осуществлении. По решению съездов, муфтият вошел как одно из назаратов (министерств) в Милли Идарэ (правительство национально-культурной автономии, возглавляемое С. Максуди), что фактически поставило духовную власть под контроль светской.

Параллельно шел процесс централизации религиозного образования. В июне 1917 г. при Духовном Собрании под председательством бывшего казыя Х.-Г. Габяши состоялось совещание по образованию. На нем были приняты решения о передаче религиозных школ от правительства в руки Духовного Собрания: «медресе не являются собственностью определенной мечети или прихода». Оно заложило основы для централизации и унификации религиозных школ. С осени 1917 г. уфимская «Усмания» стала центральным медресе Духовного Собрания. В сентябре 1917 г. на уфимском губернском съезде духовенства  было принято решение об обязательности уроков религии во всех школах

Диния Назараты (Религиозное министерство) — ведомство по делам религии Милли Идарэ  как часть Временного Милли Идарэ - сменило ОМДС. Председателем ДН стал муфтий ОМДС  Г. Баруди. Оно сохранило контроль в сфере назначения духовенства, строительства мечетей, создания духовных учебных заведений и их программы, в вопросах брака (никах), развода (талак), раздела имущества (мирас). Низам-Намэ (Устав) Диния Назараты был принят Миллет Межлисе (Национальным Собранием) — парламентом автономии. 11 января 1918 г. на сессии Миллет Меджлисе произошло  избрание коллегий назаратов. Членами Диния Назараты были избраны казыи: Р. Фахретдин, С. Урманов, К. Тарджемани, М. Буби, Г. Сулеймани, Х. Махмудов. Пост председателя сохранил Г. Баруди. Реальная власть в назарате оказалась в руках последователей ордена Накшбандийа: шейха Г. Баруди  и его мюридов К. Тарджемани и Г. Сулеймани.

В решении о роспуске Милли Идарэ от 12 апреля 1918 г., которое подписали нарком по делам национальностей РСФСР И. Сталин и глава Мусульманского комиссариата при Наркомнаце РСФСР М. Вахитов, было особо отмечено сохранение Духовного Управления, «с условием невмешательства в политические дела». 25 апреля 1918 г. от имени Диния Назараты Г. Баруди и казыи подписали воззвание, где они предупреждали авторов этого решения об ответственности перед божьей карой, судом нации и истории. Муфтий Г. Баруди и кадии продолжали считать себя членами Диния Назараты. В июне 1918 г. от его имени они подписали поздравление в связи с избавлением Уфы от власти большевиков. В августе 1918 г. Г. Баруди отбыл в Петропавловск и позднее присоединился к членам Милли Идарэ в изгнании. Заместитель муфтия Р.  Фахретдин не покинул Уфу, и Диния Назараты продолжило существование.

В первый год советского режима власти стремились не вмешиваться в религиозную жизнь мусульман. В «Обращении к трудящимся мусульманам России и Востока», подписанном В.И. Лениным 20 ноября 1917г., гарантировалась не только их религиозная и образовательная автономия, но и соблюдение норм Шариата и адатов. В марте 1918 г. Казанский губернский Совет гарантировал неприкосновенность мусульманского образования. Однако уже в 1918-1919 гг. крупнейшие джадидские медресе:  уфимские «Усмания» и «Галия», оренбургская «Хусаиния», троицкая «Расулия» были преобразованы в светские учебные заведения. Казанская «Мухаммадия», по некоторым данным, продолжала существовать до 1921 г. Еще в 1917 г. непрофессиональные учебные заведения перешли под контроль органов местного самоуправления, а с 1918 г. – местных советов. Местные мусульманские комиссариаты взяли под контроль запись актов гражданского состояния. В советских мусульманских частях были упразднены должности гарнизонных ахунов и полковых мулл.

Единственной значительной жертвой советского режима в годы гражданской войны из числа татарского духовенства стал мухтасиб Казанской губернии Габдулла Апанай. Он был расстрелян в качестве заложника 25 июня 1919 г. после убийства восставшими солдатами начальника политотдела Центральной Мусульманской Военной Коллегии (ЦМВК) Камиля Якуба. Гораздо большее число джадидского духовенства было истреблено в ходе мятежа «сенекчеляр» («вилочников») в 1920 г.

Восстановление

В годы гражданской войны и потери централизованного руководства духовенство на местах самостоятельно поддерживало связи. После разгрома войск Колчака в крае 12 октября 1919 г. в ауле Иж-Буби состоялся региональный съезд мусульманского духовенства пяти уездов, то есть региона влияния медресе Буби. После победы советских войск в округе Диния Назараты 16—25 сентября 1920 г. в Уфе под председательством муфтия Г.  Баруди проходит I Всероссийский съезд мусульманского духовенства (улемов), где происходит структурирование Центрального духовного управления мусульман  (ЦДУМ)  — как религиозного управления мусульман Внутренней России, Сибири и Казахстана, преемника ОМДС. Диния Назараты  фактически трансформировался в ЦДУМ, сохранив кадровый состав коллегии назарата. Структура ЦДУМ была трехступенчатой: высшая (Диния Назараты — в составе председателя — муфтия и шести членов — казыев); средняя (мухтасибат) — из трех человек во главе с мухтасибом; нижняя (мутаваллиат) — из муллы, муэдзина и секретаря-казначея при каждой мечети. В 1927 г. ЦДУМ объединяло 14825 мусульманских приходов.

В 1921 г. ЦДУМ добилось значительного авторитета в ходе борьбы с голодом, начавшемся в Волго-Уральском регионе, когда при нем была создана комиссия по помощи голодающим, члены которой занимались сбором финансов  и продовольствия внутри РСФСР и за рубежом. Сам муфтий Баруди последние месяцы жизни провел в борьбе с голодом и скончался в Москве от болезни.

С начала 1923 г. религиозные школы округа ЦДУМ  закрываются. 13 сентября 1922 г. ЦДУМ ходатайствовало у Народного комиссариата по делам национальностей  о нижеследующем: дать местным властям распоряжение категорически воспрещающее закрывать по их самоличному усмотрению конфессиональные мусульманские мектебе и медресе; отменить репрессии за частное обучение догматам Ислама на дому и в мечетях; разрешить вести во внеурочные часы в помещениях общегражданских школ вероучение для желающих. Параллельно муллы  приступают  к  открытию  подпольных  школ,  начинают агитацию за открытие религиозных школ, организуют отправку  писем  от  имени  верующих  в  центральные государственные и партийные органы. Петиционная волна и деятельность ЦДУМ были хорошо скоординированы, в прошениях особо отмечалась передача духовенству вопросов наследства, брака и развода в соответствии с постановлениями казанского съезда духовенства 1917 г.

30 ноября 1923 г. НКВД РСФСР утвердил Устав ЦДУМ, по которому оно распространяло полномочия на Европейскую часть РСФСР и Сибирь, включая Казахскую республику  РСФСР. По Уставу, ЦДУМ имело прав на открытие приходов; образование мухтасибатов, составление метрических книг и выдача справок на их основании; открытие религиозных школ и краткосрочных школ для подготовки духовенства с разрешения органов власти.

При ВЦИК РСФСР была создана комиссия по религиозному законодательству. Однако, в отличие от мусульманских республик Северного Кавказа, Закавказья и Центральной Азии, мусульмане ЦДУМ не сумели получить разрешение на создание Шариатских судов, хотя бы в рамках полномочий ОМДС.

21 августа 1925 года НКВД и Наркомпрос РСФСР издали  Инструкцию, разъясняющую постановление Президиума ВЦИК РСФСР от 9 июля 1924 г. По ней  «преподавание мусульманского вероучения может производиться только в мечетях с надлежащего, в каждом отдельном случае, разрешения уездного (кантонного) или губернского и областного исполкома и исключительно лицом: а) достигшим 14-летнего возраста и представившим о том свидетельство или б) окончившим школу 1-й ступени и представившим о том соответствующее удостоверение».

10—25 июня 1923 г. в Уфе проходил II Всероссийский съезд мусульманского духовенства, на котором присутствовало 285 делегатов и муфтии Коканда, Ташкента и Крыма. Съезд выступил за объединение с Башкирским Духовным Управлением, создание истории реформы Духовного Собрания, поддержал  отделение халифата  от султаната, заслушал отчет о деятельности муфтията во время голода 1921 г. Муфтием и председателем Диния Назараты был избран Р. Фахретдин. Кадиями и членами Диния Назараты стали К. Тарджемани, З. Камали, Г. Сулеймани и М. Буби. На съезде впервые был избран Голямалар Шурасы во главе с ахуном Уфы и бывшим ректором «Усмании» Дж. Абзгильдиным.

Съезд показал, что уфимский муфтият действительно является Центральным духовным управлением мусульман не только своего округа, но и Крыма и Средней Азии, то есть большей части мусульман  СССР.  Если учесть, что в 1923 г. подверглись разгрому татарские национальные коммунисты во главе с их лидером   М. Султан-Галиевым, то стало окончательно понятно, что в идеологическом и кадровом плане советский режим ничего не может противопоставить линии ЦДУМ. Впрочем, сама национальная элита не слишком высоко оценивала национал-коммунистов. Гильметдин Шараф - известный издатель и брат мухтасиба Татарстана Шехера Шарафа - прямо называл М. Султан-Галиева "Маниловым восточной контрреволюции". 

При чтении протоколов Татарского обкома ВКП (б) начала 1920-х гг. периодически встречаешь опасения властей по поводу трех параллельных советскому центров власти: «Сенного базара» (как центра рыночной экономики), лидеров «Милли Идарэ» в эмиграции  и ЦДУМ. После 1924 г. опасение вызывает только ЦДУМ. Анализ показал, что антирелигиозная пропаганда против Ислама была полностью провалена,  татары сохранили мусульманский образ жизни,  а молодые советские активисты все чаще выступают фактически союзниками духовенства, особенно в вопросах образования. Такие видные улемы ,как Губ. Буби и Х. Атласи, оказывали влияние на постановку всей системы образования соответственно в Елабужском и Бугульминском уездах АТССР. По Татарстане в 1925 году религиозных школ было 100-150 с 5-6 тыс. обучающихся, а в 1926 году это число возросло до 800 школ с 30 тыс. обучающихся. В 1925 г. в Мензелинском кантоне Татарстана около 30% всех подростков татар обучалось в религиозных школах.  Следует учесть и традицию преподавания муллой и абыстай на дому, которая продолжала сохраняться. Власти в Москве, Уфе и Казани пытались снять с себя ответственность за рост численности уммы и ее приходов, но не могли сделать это в рамках законов.

Власти понимали, что религиозная автономия продолжает существовать и пронизывать все татарское общество, и сотрудничали с ЦДУМом. Так в 1920 г. состоялась встреча муфтия Г. Баруди, а в 1921 г. казыя К. Тарджемани с представителями центрального правительства. В 1923 г. было разрешено устройство съезда духовенства. Декретами ВЦИК РСФСР от 17 марта 1923 г. и 11 сентября 1923 г. было разрешено преподавание Ислама молодежи. В 1923 г. в Татарстане и ряде других регионов РСФСР труженики-мусульмане получили возможность отдыхать в Курбан-байрам. В архив Диния Назараты были переданы мусульманские метрики. ЦДУМу было передано историческое здание муфтията в Уфе. Мутаваллии получили право участия в профсоюзах и работы на госслужбе. Были сделаны уступки в обложении налогами мечетей, духовенства и облегчен доступ в школу детям духовенства. Р. Фахретдин в 1926 г. (фактически по просьбе Наркоминдела) во время хаджа возглавил делегацию советских мусульман на I Всемирном Конгрессе мусульман в Саудовской Аравии. При ВЦИКе была создана комиссия по религиозному законодательству. Во время визитов в Казань Тарджемани, а затем Фахретдин были приняты председателями СНК Татреспублики К. Мухтаровым, а затем Х. Габидуллиным. Представители правительства гарантировали соблюдение религиозного законодательства, разъяснение статуса ЦДУМ на местах. ЦДУМ должен был направлять один экземпляр своих циркуляров в СНК АТССР.

III Всероссийский съезд мусульманского духовенства  открылся 25 октября 1926 г. На нем присутствовали 437 делегатов и гости из Узбекистана и Крыма. Муфтием и председателем Диния Назараты был переизбран Р. Фахретдин. Участники ЦДУМ понимали, что репрессии не за горами и необходимо сплотить ряды. Поэтому были приняты решения об обязательности предъявления шахадет-наме  (свидетельства) при избрании на духовный сан, был разослан циркуляр всему духовенству о присылке биографий, заместителем муфтия был избран К. Тарджемани. 

В 1920-е гг. ЦДУМ начинает разработку проблем развития Ислама в Новое время, продолжая традицию, заложенную  Фахретдином в начале века. В журнале «Ислам маджалласы»  в статье «Религиозный вопрос сегодня» он призывал вводить изменения в жизнь, сообразуясь с Кораном и сунной. Муфтий  говорил о необходимости выполнения законов Шариата. Причем Фахретдин прямо ссылался на правовую концепцию Абу Ханифы и его традицию сохранения порядка и уважения к режиму. Он выступил за максимальное поддержание контактов, обмен информацией и взаимопомощь между всеми органами ЦДУМ:  съездом духовенства, улемами, мутаваллиями, духовными и ответственными лицами.

27 апреля 1927 г. ЦДУМ приняло обращение ко всем мухтасибам, имамам и всем мусульманам. В нем опровергались обвинения в том, что обучение религии переходит в политическую деятельность, а также в том, что духовенство выступает против обучения детей наукам и ремеслам. ЦДУМ заявляло о поддержке обучения в светской школе и указывало, что преподавание религии сводилось к обучению догматам Ислама в соответствии с законами об отделении церкви от государства.

Годы «безбожной пятилетки»

В анализе съезда 1926 г. в записке восточного отдела ОГПУ выделялись следующие  факты  усиления  активности  духовенства:  требование расширения прав в области вероучения, «одновременно с этим духовенство усиленно вело работу по отстаиванию политических прав и экономических ресурсов (религиозные фонды, кассы взаимопомощи, требования и возвращения мечетных имуществ и т.д.)». В условиях курса на постепенное свертывание НЭПа духовенство неизбежно должно было уделять все больше внимание обеспечению финансовой базы для функционирования мечетей и мектебов. Тем самым фактически создавался целый сектор вакуфной экономики, неподконтрольной властям, что полностью противоречило политике партии и правительства по уничтожению всех видов собственности, жестко не контролируемых государством.

Репрессии против религии шли параллельно со сталинской «революцией сверху». 28 мая 1928 г. Президиум ЦИК РСФСР вынес постановление о полном запрете преподавания мусульманского вероучения. Выпуск журнала «Ислам маджалласы» был остановлен в 1928 г., тогда же была отклонена просьба муфтия Р. Фахретдина об открытии медресе в Уфе.

К 1930г. в Татарии было 26 мухтасибов, их заместителей — мушавиров —  49 человек, мулл — 2170, муэдзинов — 1770, мутаваллиев, т.е. членов приходских советов — 7337 человек. Религиозные мусульманские учреждения по республике представляли 26 мухтасибатов, 2134 мечети и приходских совета при них. В среднем на одну мечеть приходилось, таким образом, 366 человек, а на каждое духовное лицо — 199 человек.

Однако уже в мае 1930 г. Р. Фахретдин приехал в Постоянную комиссию по вопросам культов при Президиуме ВЦИК РСФСР, где заявил о закрытии более 10000 мечетей, из имевшихся 12000. В эпоху коллективизации большинство мулл было арестовано или выслано и все большее место стали приобретать санитарные муллы, или «пятерки», то есть муллами назначались бедные односельчане, каждый из которых был должен заменить своего предшественника в случае ареста или ссылки. По Республике Татарстан общее установленное число мусульманских священнослужителей, подвергшихся репрессиям, составляет свыше 300 человек, по Республике Башкортостан — 339.

В 1936 г. после смерти Р.Фахретдина не было дано разрешение на проведение съезда, в соответствии с Уставом ЦДУМ. Развернулась подковерная борьба между заместителем председателя ЦДУМ Кашшафом Тарджемани и Габдуррахманом Расули, сопровождавшаяся жалобами в различные инстанции. Уязвимость позиции Тарджемани заключалась в его избрании казыем еще в 1917 г. и близостью к муфтиям Баруди и Фахретдину. В итоге муфтием стал Г. Расули, что фактически обозначало подчинение ЦДУМ властям. Одновременно было инспирировано «Дело о заговоре руководителей ЦДУМ», по которому обвинено более 30 человек, включая Дж. Абзгильдина, Х. Атласи, казыев М. Буби, З. Камали, К. Тарджемани. Никто из них не вышел живым из застенков. Деятельность ЦДУМ была почти парализована. В этих условиях муфтий сосредоточился на выдаче шахадет-наме, то есть сохранении и обновлении кадров духовенства.

«Жизнь своя за други своя».

По результатам всесоюзной переписи населения 1937г., чьи материалы были засекречены, две трети населения страны оставались верующими. В 1941 г. развернулся новый виток антирелигиозной истерии. В связи с началом Второй мировой войны верующие были обвинены в отсутствии патриотизма. Религиозная полтика фашистов была намного гибче. Хотя на первом этапе войны советские военопленные-мусульмане зачастую уничтожались, так из-за обрезания их принимали за евреев, то позднее нацисты начали политику заигрывания с религиозными чувствами мусульман. Так, в легионе «Идель-Урал» появились муллы, а в Крыму бывший джадид, ставший пантюркистом, Джафар Сейидамет был даже провозглашен муфтием в 1942г.  В Крыму и на Кавказе началось массовое открытие мечетей. Фашистская пропаганда весьма умело использовала факты репрессий против духовенства и верующих, реально допускала религиозную автономию среди мусульман под своим контролем. Позиция таких мусульманских коллаборантов, как великий муфтий Иерусалима,  лично встретившегося с Гитлером, и антианглийские, антифранцузские и антисемитские настроения в арабском мире, давали надежду нацистам на поддержку среди советских мусульман. Массовое антисоветское восстание в горах Кавказа должно было открыть фашистам дорогу к бакинской нефти, без которой советская армия просто не могла бы вести военные действия. Но гитлеровцы просчитались…

Поэтому в мае 1942 г., в дни, когда провалились наступательные операции Советской армии, и началось  нацистское наступление на Кавказ, газета «Труд» опубликовала обращение под подписью муфтия ЦДУМ Г. Расули, оказавшегося  единственным мусульманским деятелем, авторитетным в масштабе всего СССР. Оно было принято на состоявшемся 15-17 мая 1942г. (впервые после 1926г.) съезде мусульманского духовенства. Несмотря на отсутствие инициатив в деле расширения прав мусульман, сам созыв съезда продемонстрировал признание ЦДУМ и его Устава властями.  В «Обращении представителей мусульманского духовенства к верующим по поводу немецко-фашистской агрессии» после официальных заявлений о свободе вероисповедания для мусульман в СССР, что предназначалось, скорее, для союзников по антигитлеровской коалиции, Расули дал религиозную интерпретацию борьбе советских мусульман против нацизма. Он сказал: «Мы ... хорошо помним слова великого Пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует): Хубб аль-Ватан мин аль-иман (Любовь к Родине - от истинной веры). Помощь воину, идущему на фронт, вооружением равносильна участию в сражении. Мирный труд мужчин и женщин, занявших рабочие места ушедших на фронт воинов, равносилен участию в бою».  Это обращение было переведено на языки мусульманских народов и распространялось властями в местах компактного проживания мусульман. При всей  сенсационности самого факта такого заявления, оно не могло выйти за определенные  цензурные рамки. Но любому мусульманину было понятно, что смерть за веру делает человека мучеником (шахидом). Именно поэтому мечеть на Поклонной горе в Москве называется мечетью шахидов. 

Трудно оценить влияние этого заявления, но еще Черчилль отмечал, что Советский Союз сумел выиграть войну только тогда, когда дело зашло о защите Родины и Веры,  а не власти коммунистов. И, наоборот, регулярная Красная армия, состоявшая из молодых коммунистов и комсомольцев-атеистов, была фактически уничтожена за несколько месяцев 1941 года. 

В поражении нацизма верующие всего мира видели победу Бога против Дьявола. Не случайно ветхозаветная фраза «Не  в силе Бог, а в правде», приписанная святому защитнику православия Александру Невскому, облетела все фронты.  Фашисты объявили  «неарийские» народы “унтерменш”– недолюдьми. Эта старая теория Гегеля, делившая народы и государства на полноценные и неполноценные (материал для немецкой расы), была воспринята как нацистами, так и частью большевиков.  Поэтому татары-мусульмане в тылу и на фронте, в фашистском плену и эмиграции были едины в ожидании крушения режима, отринувшего все нормы Божественного права и справедливости.

3 марта 1943г. в газете «Известия» была опубликована телеграмма Г.Расули  о сборе средств мусульманами на строительство танковой колонны и о том, что он лично вносит 50000 рублей на это дело. В ответ И. В. Сталин направил телеграмму Г.Расули с просьбой передать благодарность мусульманам, участвовавшим в сборе средств на постройку танковой колонны.

С этого времени в СССР официально отказались от политики уничтожения религии, но мусульмане ЦДУМ не дождались принципиальных изменений. С созданием в 1943 г. ДУМ на Северном Кавказе, в Закавказье и Средней Азии  ЦДУМ окончательно утратило свои центральные функции. К Среднеазиатскому Духовному управлению мусульман не только перешла территория Казахстана, но в Бухаре было открыто единственное в СССР медресе «Мир-Араб» (1945) и начал издаваться единственный журнал «Мусульмане Советского Востока» (1947),  своеобразный преемник «Ислам маджалласы». Ташкент как основной центр советских мусульман сменил Уфу. Поэтому в 1948 г. на съезде мусульманского духовенства ЦДУМ было преобразовано в Духовное управление мусульман Европейской России  и Сибири  (ДУМЕС) и был принят новый Устав, по которому из его ведения были изъяты такие полномочия, как создание медресе и мектебов, организация  курсов для подготовки служителей культа, образование мухтасибатов, ведение метрических книг. ЦДУМ сохранило чисто богословские функции, контроль за назначением духовенства, учет мечетей и молитвенных домов. Власти привели законодательство в соответствие с практикой и начали ориентироваться на физическое вымирание духовенства и активных верующих.

Айдар Хабутдинов
доктор исторических наук