Как уже сообщалось, некоторое время назад увидел свет труд "Корановедение", авторство которого принадлежит известному исламоведу, составителю общепризнанного перевода Корана на русский язык, директору департамента геокультуры Института стратегических исследований Кавказа (г.Баку) Эльмиру Кулиеву (на снимке) и ректору Московского исламского университета Марату Муртазину.

Многогранность книги

Авторы представляют Коран с разных сторон, что, безусловно, привлечет широкий круг читателей. В произведении рассматриваются история сложения и структуры, записи и кодификации Корана; анализируется полемика относительно подлинности письменного текста Откровения; затрагиваются композиционные особенности и проблемы хронологии Книги. Не остаются без внимания лингвистические тонкости, стиль и лексика Корана.

Естественно, при изначально поставленной задаче широкого охвата тем, авторы не могли не осветить аспекты риторики и особенностей содержания Священной для мусульман Книги. Поэтому читатель может ознакомиться с главами о ясных и неочевидных аятах; буквенных зачинах сур; отмене коранических заповедей. Здесь же - контекст перевода Корана, значение и источники его тафсира.

Что очень важно, Э.Кулиев и М.Муртазин не обошли важнейшую тему - "Коран в художественной и философской литературе".

Тем самым, "Корановедение" вполне обоснованно можно охарактеризовать как фундаментальный труд.

Авторы справедливо отмечают, что кодификация письменного текста Корана после смерти пророка Мухаммада (да благословит и приветствует его Аллах) поставила мусульман перед необходимостью

усовершенствовать арабскую письменность. Если поначалу письменный текст памятника "служил только в качестве

вспомогательного материала для знатоков Корана", с распространением Ислама за пределы Аравии "возникла потребность в систематизации арабского письма"; с религиозными же нуждами Халифата было связано развитие арабского языкознания.

Приблизительно с Х в. религиозные дисциплины, связанные с Кораном, стали называть кораническими науками; начался этап их системного освещения, затронувший приличный отрезок времени. Однако, как отмечают авторы, лишь в начале прошлого века усилиями мусульманских реформаторов были усовершенствованы методы исламского образования, а улемы стали систематизировать и критически исследовать накопленное наследие.

В целом, как подчеркивают Э.Кулиев и М.Муртазин, интерес к мусульманской культуре и религии в ХVI— ХVIIIвв. был стимулирован соперничеством на международном уровне с могущественным Османским государством и необходимостью развивать дипломатические и торговые отношения с мусульманским Востоком. На рубеже ХIХ вв. в европейских университетах закладывались "основы научного исламоведения", в работах академических ученых Коран предстал памятником арабской словесности и надежным источником по ранней истории ислама. Однако, отношение большинства "западных ориенталистов к мусульманской традиции скептическое".

Немало места уделяют авторы зарождению тенденции изучения Корана и Ислама в России, отмечая исключительное значение имен Агафангела Крымского и академика Игнатия Крачковского "для обеспечения преемственности дореволюционной российской и советской школ востоковедения". Мощный скачок российское корановедение совершило в постсоветский период, когда появилось относительно большое количество критических исследований содержания и стиля Корана, переводов мусульманских источников и корановедческих сочинений на русский язык. "Хотя за последние годы российские авторы не добились заметных успехов в разрешении ключевых проблем, связанных с языком этого памятника и историей его сложения, - подчеркивают М.Муртазин и Э.Кулиев, - накопленный фактический материал может быть эффективно использован для решения конкретных практических задач".

В свою очередь, говоря об Откровении, как форме религиозного опыта, авторы пишут о постоянном стремлении души "к росту и самосовершенствованию", жажде приобщения "к безграничному миру истины", где исчезнут пороки и зло, страдания и беспокойство. Подобный процесс "неразрывно связан с религиозными чувствами", в свете чего религиозный фактор оказывает влияние на сознание и поведение народов, на различные аспекты культурной, экономической и политической жизни. Доктринальные, этические и культовые положения большинства вероисповеданий разъясняются в священных текстах, являющихся результатом божественного откровения и пророческого религиозного

опыта; отсюда - важность осознания, "что представляет собой откровение и как можно истолковать это общее для многих религиозных и философских учений понятие".

В контексте рассматриваемого, обращая внимание на "выраженные различия" концепции откровения в Иудаизме и Христианстве, М.Муртазин и Э.Кулиев говорят о стыковке этих религий в плане признания того факта, что "источником абсолютной истины является персонифицированный, запредельный по отношению к миру Бог".

Мусульманские же представления о божественном откровении "нельзя в полной мере отождествлять" с иудео-христианскими концепциями. В целях достижения цели верной оценки не только места "профетического опыта в Исламе", но также глубокого понятия содержательных и стилистических особенностей Корана, истории сложения канонического текста и развития его толкования, авторы детально рассматривают кораническую доктрину божественного откровения, вслед за чем анализируют пророческий опыт пророка Мухаммада (да благословит и приветствует его Аллах).

Естественно, «Корановедение» раскрывает все значимые моменты в этом направлении, включая традиции разделения коранического текста на аяты; влияние ниспослания Книги частями на проповедь посланника; становление шариата; описание композиционно-смысловых блоков в Откровении.

В этом же ряду - доведение до читателя основных научных методов, используемых для установления очередности произнесения сур; описание причин сохранения многозначности в их контексте; взгляд на необыкновенное воздействие коранической речи на слушателей.

Разносторонность труда

Особое внимание уделено тематике притч в Книге. Будучи  нравственным поучением, притчи позволяют абстрактные идеи выражать посредством конкретных образов, поэтому не случайно  занятие образными конструкциями важного места в системе выразительных средств Корана. Авторы отмечают значимость данного фактора, т.к. содержащие наставления притчи "облачают отвлеченные идеи в материальные образы" и, благодаря метким сравнениям, играют огромную роль в разъяснении религиозных истин: "Аналогии с природными явлениями, затрагивающие проблемы жизни и смерти, добра и зла, помогают осознать онтологическое единство человека и природы".

Параллельно важную роль в духовном воспитании мусульман играют коранические рассказы, содержащие назидание и поучения. В них подчеркивается превосходство нравственных добродетелей, проповедуется важность уважительного отношения к человеку, независимо от его взглядов и убеждений. Тем самым, "восстанавливая связь времен, они укрепляют веру в добро и торжество справедливости", воспитывая человеколюбие, терпимость, целеустремленность. При этом Э.Кулиев с М.Муртазиным акцентируют внимание на том, что для коранических описаний "характерна объемность, позволяющая взглянуть на события в разных перспективах".

К неоспоримой заслуге авторов можно отнести факт заострения ими внимания на разногласиях между улемами относительно толкования ясных и неочевидных по смыслу аятов. С их слов, это во многом

связано с дискуссией о возможности достоверного, целостного и полного постижения смысла Корана. Для более детального рассмотрения ситуации ученые подробно проанализировали содержание "дискуссионных" аятов, приводя аргументы разных сторон. В данном аспекте очень ценен один из выводов авторов, что, вследствие наличия неочевидных аятов,

"мусульмане во все времена ощущают потребность в развитии и интеллектуальном росте". "Если бы Коран целиком состоял из ясных аятов, - подчеркивают они, - верующие не могли бы освободиться от пут слепого подражания". Неочевидные же аяты расширяют границы рубежей познания, побуждая искать новые подходы к истолкованию откровений; ведь "многое из неочевидного в священном писании обращено к современному человеку".

А уже далее мыслители подходят к доведению до читателей ракурса толкования скрытого смысла в Коране. По их мнению, эта тонкость (в том или ином преподнесении) в значительной степени отражала идейную борьбу внутри мусульманского мира. Одни опирались на умозрительные доводы для истолкования аятов, не совпадавших с их рациональными посылками. Другие прибегали к мистическому опыту в целях символико-аллегорического толкования откровений в свете их представлений о мироздании. Третьи интерпретировали коранический текст, отталкиваясь от античной философской традиции. Следующие - апеллировали к эзотерическому смыслу аятов для обоснования собственных политических претензий. Ну и, конечно же, немало лиц под "сокрытием" подразумевали расширенное, углубленное понимание священного текста, открывающегося ученому после всестороннего ознакомления с его явным смыслом.

К безусловным плюсам "Корановедения" можно отнести умозаключение авторов, что история мусульманской экзегетики отражает развитие научной и религиозно-философской мысли в мусульманском мире. Поэтому сочинения по тафсиру и кораническим наукам, неся на себе отпечаток эпохи их создания, подчеркивают идеологические и религиозно-правовые предпочтения ученых. Если в период развития арабской лингвистики комментаторы проявляли повышенный интерес к особенностям коранической лексики, подробно разбирая синтаксические и морфологические конструкции в Коране, на рубеже Х — ХIвв., на фоне острейшей полемики между различными школами калама, редкие тафсиры не затрагивали стилистические и риторические достоинства Откровения. В минувшем же столетии коранические исследования испытали на себе сильное влияние научной и общественно-политической мысли Запада, что не удивительно. Научно-техническая революция изменила не только образ жизни, но и сознание большинства мусульманских народов; читателей в большей степени стали интересовать не средневековые богословские и философские трактаты, а "систематизированные труды, написанные простым и ясным языком". Как раз здесь кроется базис новизны подхода на переживаемом этапе и к осмыслению коранического текста, и к форме преподнесения материала.

Другое дело, что в современных тафсирах отчетливо просматривается столкновение традиции и новации, проявляющееся в разных формах и соотношениях. В этом контексте авторы не избегают темы "модернистского тафсира", теоретическую основу которого оценивая как "недостаточно разработанную". С их слов, стремясь доказать жизнеспособность коранического учения, модернисты "не формируют законченного представления о вероучении и религиозной практике висламе", любые проблемы, связанные с применением законов шариата в современном обществе, разрешая на основе западной цивилизационной доминанты. В то же время, "культурологическая новизна этих комментариев" открывает перед теологами и религиоведами "новые перспективы" для изучения священного писания мусульман.

Вместе с тем, М.Муртазин с Э.Кулиевым рассматривают массу "производных" от описанных проблем, в частности, аспект клятв. С какой целью Аллах клянется творениями в Коране? Какие виды клятв встречаются в Книге? В каких случаях предмет клятвы может быть опущен? Признаем, что это один из нюансов, знания о котором столь необходимы сегодня: уж слишком часто верующие всуе клянутся Аллахом.

А вот здесь, наверное, поставим... многоточие. Вполне очевидно, что для рассмотрения всех отраженных в "Корановедении" аспектов потребуется далеко не одна статья. Но даже на основе вышеописанного отчетливо усматривается, какой объем работы проделали Э.Кулиев и М.Муртазин. Однако, согласимся, мало просто перелопатить и перечитать гору литературы. Даже их пропуск через себя и переосмысление не являются гарантией удачного переложения мыслей на бумагу. Для того, чтобы произведение «заиграло», необходимо еще и доведение до читателя сформировавшегося внутри тебя удобоваримым языком. Только таким образом можно вызвать интерес читателя к написанному.

Правда, для восприятия знакомящихся с "Корановедением" отображаемых тем, недостаточно и вышеперечисленного. Не будь прочувствованной через строчки глубокая внутренняя вера создателей этого труда, книга просто-напросто оказалась бы "неживой". Но в случае с Эльмиром Кулиевым и Маратом Муртазиным  - ситуация в корне иная. Читатель с первых строк непроизвольно чувствует внутренний свет авторов, способствующий развитию желания поглощать страницу за страницей.

Данная тонкость позволяет уверенно предполагать интерес к произведению у широкого слоя читателей, причем не только из мусульманского мира. "В истории человечества есть книги, на которых вырастают целые поколения", - написали во введении Э.Кулиев и М.Муртазин. Хочется верить, что «Корановедение» займет достойнейшее место в числе трудов такого калибра. ИншаАллах!