В настоящее время мусульмане по-разному трактуют свою религию на основе собственных толкований или религиозных книг об исламе и, как правило, с одинаковым разделением на «хороший» правильный ислам и «плохой» неправильный ислам. Об этом сказал 8 октября на международном конгрессе «Перспективы развития стран Центральной Азии в 21 веке» в Бишкеке доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения Академии наук Узбекистана Бахтияр Бабаджанов.

«В новейшее время характеристики ислама обогатились какими-то неологизмами, которые, по меньшей мере, неудачные, учитывая догматические особенности этой религии. Например, мы знаем, что активно вводится понятие сикулярный ислам. Не очень понятно, что это. Или же то, что религия представляется в плоскости дихотомии, биполярности – это «хороший» ислам, а это «плохой». Но надо учитывать, что неодинаковые интерпретации ислама характерны для любой религии», - сказал Б.Бабаджанов.

По его словам, чаще всего взаимные притязания направлены на то, чтобы поддержать групповые корпоративные интересы акторов не только в религиозном поле, но и в глобальной политике.

«Поэтому эксперты должны выделять мотивации акторов, потому что внутриконфессиональные споры выливаются в социальные, а потом уже в политические конфликты», - пояснил он.

Б.Бабаджанов выделил 3 группы акторов, которые распространяют понятия о «хорошем» и «плохом» исламе в Центральной Азии.

Речь пойдет о самих мусульманах, богословах и экспертах. Что касается мусульманских лидеров, этот спор всегда был, например «Хизб ут-Тахрир». Они распространяют листовки, или же у нас, в Узбекистане, есть масса разных мелких групп, и все время претензия на эксклюзивное толкование ислама, чаще всего они прибегают к такфирту, обвинению в неверии. К сожалению, культуры ведения дискуссий наблюдать не приходится. Более всего, всего говорят о ханафизме, почему ханафизм, когда существуют сунниты? Особенно в Узбекистане и Таджикистане, если не ханафит, значит неправильный мусульманин. Более либеральная ситуация в Кыргызстане и Казахстане», - пояснил он.

Как отметил эксперт, другую группу представляют политики, ратующие за духовное возрождение.

«Когда началось духовное возрождение, руководство всех стран ЦА восприняли это позитивно, власти пытались инициировать «мирные» формы ислама, желали увидеть в нем часть духовного наследия, альтернативу неудавшемуся коммунистическому проекту и как инструмент нового управления. Однако вместе с возрождением мы все столкнулись с проблемой внутри конфессиональных конфликтов, особенно, когда они начали выливаться в политическое поле и в не всегда приглядных видах. Однажды я поинтересовался у одного узбекского политика, занимающегося вопросами религиозной политики в стране, какое место ислам должен занимать в госустройстве. И он дал мне вполне ожидаемый ответ, сказав, что «вот там мы построили мечети, пусть там и будут, нечего лезть в политику». Это же мне говорили и в Казахстане и, кстати, здесь, в Кыргызстане, тоже. Это совершенно естественно, потому что политикам не нужен дискомфорт от внутриконфессиональных споров», - пояснил он.

Как отметил Б.Бабаджанов, третьей группой являются ангажированные и слабо подготовленные эксперты.

«Однажды после терактов в США у меня состоялся разговор с другом, который живет в Америке, и он сказал мне: «Вот у нас произошли взрывы, и теперь руководство страны будет выделять деньги на ислам, ты будешь благоденствовать». Как раз вот не хотелось, но, к сожалению, действительно эти вещи подняли престиж экспертизы. Но есть проблемы в исламоведении, историки сами по себе, политологи сами по себе и редко бывает, чтобы эксперт объединял в себе исторические и политические знания. Но хуже всего, что ангажированные или же слабо подготовленные эксперты прибегают к той же дихотомии – это «плохой» ислам, а то «хороший», эксперт должен быть беспристрастным, аккуратным и осторожным, ведь на мнении эксперта строится религиозная политика», - заключил Б.Бабаджанов.

Акипресс