Эксперты региона уверены, что попытки провести чёткую грань между исламом и светскостью в ЦА обречены на провал, а давление на умеренных исламистов способствует их сближению с радикалами. Такое мнение высказали эксперты в Бишкеке на конференции «Религиозная радикализация в Центральной Азии: мифы и реальность» (Бишкек, 7 - 8 декабря 2015 г.). Конференция была организована Институтом по освещению войны и мира (IWPR) при поддержке правительства Норвергии и Европейского союза.

Мигранты – основные жертвы экстремистов

БАХТИЯР Бабажанов, ведущий научный сотрудник Института востоковедения Узбекистана, считает, что основные причины вовлечения молодежи в ряды ИГИЛ чаще всего носят не идеологический характер. В подтверждение своих слов он привел рассказ своего соотечественника Баходыра, который из-за экономического кризиса потерял работу в Нижнем Новгороде. «Сначала ему предложили разовую помощь, затем помогли найти временную работу, жилье, купили одежду, а потом предложили поехать в Сирию и заниматься там тем же, чем он занимался в Нижнем Новгороде в качестве гастарбайтера, то есть строительством и ремонтом старых зданий, но за более высокую плату. В итоге он оказался в лагере по военной подготовке. И таких, как Баходыр, много. Они рассчитывают заработать денег, не задумываясь над идеологическими и прочими обстоятельствами. Такого рода простая, но вполне рациональная мотивация, наверное, самая распространенная и вполне легко предполагаема. Но о ней говорят меньше всего, ибо этой мотивацией сложно объяснить серьезные идеологические успехи ИГИЛ или подобных движений», - считает Бабаджанов.

По его мнению, с этой прагматичной мотивацией связана другая проблема – фактическая исламизация среды мигрантов из Центральной Азии, тех, кто нашел работу за пределами страны, особенно в РФ, где они сталкиваются с некомфортными условиями труда, ксенофобией, коррупцией, что напрямую стимулирует их интерес к более понятной и адаптированной к их проблемам идеологии.

Также, по его мнению, есть еще один условный комплекс мотиваций, которые можно объединить понятием «идеологическое вовлечение». «Именно этот стимул - самый обсуждаемый, хотя главным образом навязан пропагандой соответствующих структур ИГИЛ», - считает узбекский эксперт.

Сайфулло Сафаров, замдиректора Центра стратегических исследований Таджикистана, также делает упор на пропагандистскую составляющую вовлечения молодежи в ИГИЛ. «ИГИЛ имеет целую медийную систему, которая занимается пропагандой. Она активно работает в русскоязычном пространстве, и, по некоторым данным, в русском подразделении студий «Фуркан», «Аль-Хайят», журнале «Дабик» задействованы до сотни человек. В российском сегменте Сети уже созданы и действуют несколько десятков тысяч аккаунтов и групп, действующих в соцсетях в интересах ИГИЛ. Кроме того, у ИГИЛ есть фонды для производства фильмов, аудио- и видеодисков, брошюр, а также информационных материалов для распространения в интернете. Отдельные сайты действуют на 24 языках мира. Причем они сделаны на очень профессиональном уровне», - отмечает Сафров.

НПО и спортивные клубы вербует молодежь?

САЙФУЛЛО Сафаров отдельно остановился на основных путях и местах вербовки молодых людей в Сирию. По его мнению, здесь задействованы не только интернетсообщество, социальные сети, но и различные туристические фирмы, неправительственные и некоммерческие организации, которые ведут вербовку посредством различных семинаров.

К возможным местам проведения экстремистами агитационной работы Сафаров также отнес тюрьмы, мечети, религиозные школы и медресе, рынки и ночные клубы, спортзалы, различные спортивные секции, особенно секции боевых единоборств.

«Поэтому, когда говорят о том, что надо развивать сеть медресе и религиозное образование, за этими кулисами я вижу укрепление нашими руками их силы. Тут не пахнет свободой слова. Тут пахнет именно тем, чтобы нашими собственными руками внедрить эти силы», - говорит Сафаров.

Таджикский эксперт отмечает, что адепты выбирают в основном молодежь, поскольку это наиболее социально активный слой общества, и при этом как раз не реализовавшийся в жизни. «Таким людям деньги не нужны - необходима цель, идея. Их легко завербовать, особенно когда своей прочной идеологии у них самих нет», - считает Сафаров.

Верующий не значит радикал

НЕЗАВИСИМЫЙ таджикский политолог Парвиз Муллоджанов заявил, что нельзя отрицать существование радикальных организаций в регионе. Однако, по его мнению, согласно общепринятой на Западе точке зрения, термин «насильственный экстремизм» относится только к тем организациям, которые на практике используют насилие. Таким образом, организации, которые привержены радикальной форме идеологии, но не используют насильственные методы, требуют другого подхода и отношения.

«Такое положение зиждется на абсолютизации фундаментально демократического принципа, согласно которому людей нельзя судить за их убеждения, пока они на практике не прибегают к насилию. На самом деле это позволяет западным исследователям и гуманитарным организациям выводить за рамки экстремизма значительную часть религиозных радикалов и организаций, занимающихся пропагандой радикальных идей, но не прибегающих к насилию. При этом на постсоветском пространстве термин «насильственный экстремизм» используют скорее по инерции, в то же время вкладывая в него совсем другой смысл. В странах СНГ используется еще старый ленинский принцип, согласно которому идеологическим аспектам, то есть тому, кто и что говорит, придается приоритетное значение. Большевики, которые сами прошли через многолетнее подполье, хорошо понимали, что без идеологии нет практики. Это понимание в полной мере унаследовали и современные постсоветские официальные и правоохранительные структуры. Соответственно, в странах СНГ при оценке и классификации той или иной организации приоритетное внимание уделяется не только и не столько ее конкретным акциям, сколько тому, пропагандой каких именно идей она занимается. Трудно сказать, какой из этих подходов более адекватен в современной ситуации в регионе. Многие правозащитники считают, что принятое в странах СНГ понимание термина оставляет слишком большое пространство для интерпретации со стороны правоохранительных органов. При таком подходе, по их мнению, в список экстремистов могут попасть люди, на самом деле таковыми не являющиеся. Более того, многие сотрудники правоохранительных органов не располагают достаточными знаниями и навыками, необходимыми для определения степени радикализма того или иного гражданина или организации, что также ведет к большому числу правонарушений», - заявил политолог.

По его мнению, первым и самым главным фактором радикализации является резко возрастающее социальное неравенство в регионе в целом и в каждом из среднеазиатских государств. Социальное неравенство выражается сегодня в нескольких формах.

«Во-первых, это растущее социальное расслоение населения, когда немногочисленные элиты владеют основной частью общественных ресурсов, сосредотачивая в своих руках огромные богатства и влияние. Во-вторых, это отсутствие социальных лифтов для значительных групп населения, которые замыкаются в своих социальных нишах без какой-либо перспективы поменять свой социальный статус в будущем», - говорит Муллоджанов.

Вторым фактором, по его мнению, «является специфика социально- экономической и политической модели, которая сложилась на пространстве СНГ после распада СССР. Основными ее чертами являются командно-административный стиль управления, в связи с этим - непрозрачный процесс принятия решений, и сырьевая (не индустриальная) экономика, основанная во многом на экспорте сырья и трудовых ресурсов».

Третьим немаловажным фактором, влияющим на степень и уровень радикализации, по словам политолога, являются недостатки и ошибки при разработке и реализации государственных программ и политики в отношении религии.

«К сожалению, последние несколько лет власти региона в той или иной степени предпринимают значительное количество непродуманных мер и шагов в данной области. Власти не проводят различия между религиозностью и радикализмом. На самом же деле далеко не каждый глубоко верующий человек придерживается радикальных политических взглядов или сочувствует тем же салафитам», - отметил Муллоджанов.

Власти сами создают возможности для радикалов

ПО мнению Муллоджанова, на сегодняшний день существуют проблемы с наличием у правоохранительных органов четких критериев для определения степени радикализма, в результате чего в приверженности к салафитам могут заподозрить человека лишь на основании его внешнего вида (наличия бороды) или стиля одежды.

«Однако самым главным фактором является неумение властных структур региона проводить четкое различие между умеренными исламистами, представителями духовенства, которые согласны на диалог с властями и настроены на сотрудничество, и радикально настроенными фундаменталистами, которые отрицают любой компромисс со светской властью и настроены только на насильственное изменение общества. В результате умеренных исламистов искусственно загоняют в одни лагерь с радикалами, способствуя их вынужденному сближению, и это существенно повышает возможности радикалов. Преследуя умеренных исламистов и духовенство, власти сами, своими же руками, создают для джихадистов новые, более широкие возможности для пропаганды и развития», - отмечает политолог.

По его словам, основная опасность заключается в том, что процесс роста протестных настроений и социального напряжения и недовольства в будущем  может затронуть более широкие массы населения. «В этом случае джихадисты смогут рассчитывать на приток сторонников, прежде всего из среды местных общин так называемых «мирных салафитов», которые сегодня не вмешиваются в политику. Еще большего притока сторонников джихадисты могут ожидать в случае радикализации значительного числа умеренных исламистов, представителей традиционного духовенства, пользующегося особенным уважением среди религиозной части населения. В конце концов, сегодня джихадисты в большинстве республик являются единственной политической, пусть и крайне маргинальной, альтернативой властям - во всем регионе светская, либеральная и националистическая оппозиция уже много лет находится в упадке и во многом дискредитировала себя», - отмечает политолог.

Религия неотделима от государства

ФАРХАД Толипов, директор негосударственного образовательного учреждения «Билим карвони» из Узбекистана, отмечает, что в случае проявления террористической деятельности на данный момент пока наиболее эффективным способом борьбы с этой угрозой остаются спецоперации силовых структур.

«Силовыми методами пока удавалось держать террористическую и экстремистскую угрозу в узде. Но возникает вопрос о релевантности и эффективности других способов не только борьбы с терроризмом, но и предотвращения радикализации. Это подводит нас к вопросу о силе и авторитете духовенства, которое находится под патронажем государства, и его способности и готовности противостоять религиозным оппонентам из экстремистского лагеря», - отмечает Толипов.

Эксперт отмечает, что госконтроль религиозной жизни в Узбекистане проявляется в двух ипостасях: говоря современным языком - как «жесткая сила» (hard power) и «мягкая сила» (soft power). «Основными параметрами политики контроля и изоляции ислама в странах региона являются контроль над количеством функционирующих религиозных институтов, контроль над религиозными деятелями, недопущение повышения уровня религиозности общества, ограничение доступа мусульманских деятелей к обществу для формирования общественного мнения. Но нельзя «антагонизировать» светскость и религиозность, поскольку они несопоставимы, они разноплановые, разноуровневые. Ислам - это жизненная философия, идеология, вера, нравственность, мировоззрение и ценности. А светскость - это образ жизни и деятельности, форма и методы управления, модель социальных, правовых, политических отношений. Поэтому предлагается принцип: «светское по форме, исламское по содержанию». Светское не означает атеистическое, а исламское не означает теократическое», - отметил эксперт.

По его словам, религию невозможно отделить от государства простым выделением для нее ниши в сфере культуры, воспитания, обрядов и т.п.

«И дело даже не в том, что в христианстве работает принцип «Богу Богово, кесарю кесарево», а в исламе нет такого принципа и поэтому ислам пронизывает всю жизнедеятельность государства - от политики до личной жизни. Вопрос более сложен и связан с тем, что свою веру индивид, если он верующий, не может оставлять в стороне, придя во власть или на государственную службу. Его вера всегда с ним, а значит, неотделима от государства», - отмечает Толипов.

За богословами остается главное слово

БАХТИЁР Бабаджанов отмечает, что не стоит исключать вовлечения в ряды ИГИЛ на основе своеобразно истолкованных предписаний веры, точнее вариативного ее восприятия и понимания.

«Их мотивации все-таки религиозные, поскольку ислам, как богословско-правовая система, разнообразен. И исторически все оппозиционные движения в исламе выбирали свои аргументы из этого разнообразия. Бессмысленно разоблачать их идеологию, лучше попытаться ее понять. Хотя бы для того, чтобы противостоять ей», - считает эксперт.

По его словам, аргументы или контраргументы, направленные против идеологии ИГИЛ, не достигают целей. «Полной изоляции ИГИЛ, в том числе и в плане богословской делегитимации их идеологии, пока не получается. Мы должны понимать, что у них своя религиозная матрица, не требующая особых интеллектуальных и душевных, если угодно, усилий, однако вполне эффективная. Всем понятно, что в современном мире географическая отдаленность ничего не значит. Идеи и идеологии давно сломали границы и перемещаются с удивительной быстротой. Следовательно, ясно, что прямое или опосредованное влияние идей ИГИЛ имеет место. Также очевидно, что физическое уничтожение этого квазигосударства не будет означать изгнание его, скажем, из виртуального пространства, или совершенно предотвратит возможность его появления в другом месте», - отмечает Бабаджанов.

При этом он добавляет, что это не значит, что эта идеология имеет шансы стать устойчивой в исламском мире.

«Поэтому за нашими богословами остается главное слово в идеологическом противостоянии. Причем мы должны понимать, что от демонстративной агрессии и открытого терроризма ИГИЛ и подобных организаций мусульмане пострадали больше, чем остальные. Имидж ислама серьезно поблек. Большинство мусульман серьезно напуганы событиями вокруг ИГИЛ, их агрессией, и потому в противостоянии с ними следовало бы опираться на эту часть мусульман, которая их не поддерживает. И ни в коем случае их нельзя выталкивать за пределы этого противостояния», - добавил Бабаджанов.

News.tj