2009 год был объявлен в Таджикистане «Годом имама Абу Ханифы». В Душанбе 4-5 ноября прошла Международная конференция «Наследие Эмоми Азама (Абу Ханифы) в контексте межцивилизационного диалога: история и современность». Каково политическое измерение учения ханафитов для стран СНГ сегодня – об этом культуролог Джаннат Сергей Маркус беседует с политологом Теймуром Атаевым (Баку, Азербайджан), который выступал на этой конференции.

– Чем определяется актуальность обращения к наследию великого мыслителя Абу Ханифы среди мусульман всего СНГ?

– Увы, в первую очередь – потрясающими в последние годы мусульманское сообщество всего постсоветского пространства отрицательными процессами. Вполне очевидно, что вследствие органического вхождения этого электората в общемировую умму, данные тенденции в обществе возникают не сами по себе. По этой причине, целесообразно небольшими мазками осветить геополитический фактор происходящего.

Сначала я опишу вам внешний контекст, без чего не стоит вообще заводить разговор. Волею Всевышнего, в зонах проживания мусульман сосредоточены неимоверные природные богатства. В связи с этим именно сюда устремлены интересы мировых держав. Как отмечает президент Таджикистана Эмомали Рахмон, "обостряющаяся борьба стремящихся к владычеству стран за обладание стратегическими экономическими источниками особенно очевидна для исламских государств, расположенных в важных геостратегических точках мира".

Посему в геополитическом раскладе задействуются различные околоисламские игры, главной целью которых является раскол мусульманского мира, инициируемый в направлении противостояния как бы между "джихадистами" и "умеренными".

К примеру, в Ираке в преддверие ввода войск международной коалиции, мировому сообществу «демонстрировалось» противоборство между «светлым» и «тёмным» "арабским Исламом". Это свидетельствует о политическом происхождении тенденции.

В результате – продолжается грамотное тиражирование представлений об Исламе, как о «жестоком по сути», ибо акты насилия ассоциируются с конфессиональной принадлежностью исполнителя. Это расчищает путь к межмусульманской разобщённости. Ведь одна часть приверженцев Ислама в различных уголках планеты искренне убеждена в справедливости регионального джихада, другая – утверждает о несоответствие форм и методов сопротивления постулатам Ислама. На фоне же инспирируемого радикализма начинается аккуратная пропаганда "умеренного" Ислама, оставляя мусульманина как бы перед "двумя Исламами": экстремистским и "либеральным". Где реальному Исламу места не остаётся. Таким образом, раскол "объявляется" открытым. Политическая подоплёка происходящего остаётся побоку, а в умме популяризуются лозунги о необходимости возврата к истокам Ислама, к сожалению, нередко подразумевающие объявление агрессии против всех, в том числе и против "своих".

– Как же эта внедряемая матрица работает на территории бывшего СССР??

– Актуальность вышеизложенного – как раз в экспорте этой матрицы на постсоветское пространство. Общеизвестно, что контроль кавказско-центральноазиатского географического пространства приведёт к политическому влиянию в планетарном масштабе.

Эмомали Рахмон раскрыл данный ракурс в направлении Центральной Азии: "Масштаб транзитного потенциала Евразийского региона огромен. В наших общих интересах востребовать его в полной мере через ускорение темпов строительства трансконтинентальных магистралей. Выход к южным портам Индийского океана и Аравийского моря через трансафганский коридор откроет новые возможности для развития международной торговли". Отсюда – геостолкновение мощнейших мировых центров (вследствие наличия неоевразийских идей в одном и нежелания их осуществления – в другом), затрагивающее как Центральную Азию, так и весь регион Каспийского бассейна, в частности, Азербайджан и Северный Кавказ. Потому вокруг этих ареалов возникают абсолютно противоположные, по сути, экономические проекты. И население региона оказывается внутри битв мировых гигантов.

Одной же из форм воздействия на развитие обстановки, как это и ни звучит парадоксально, становится конфессиональный фактор! С экспортируемыми тенденциями извне, включая и теорию злополучного такфира.

– Такфир – сугубо богословская проблема, она в сердце религии. Но как тут наследие Абу Ханифы может помочь, особенно в развёртывании его в плоскость политики?

– Именно здесь возникает актуальность обращения к наследию Абу Ханифы. Тем более, что «разделительной линией между умеренными мусульманами и радикальными исламистами» внешние структуры определяют «признание нерелигиозных источников права». Иначе говоря, речь – о "модернистском" подходе к фикху, значит, к повседневной жизни в целом. Вот в этом аспекте призыв к возврату к истокам необходим, с пропагандой мыслей Абу Ханифы, в частности, о такфире.

О такфире в сегодняшнем обрамлении заговорили в Египте в 1970-ые годы, во время обострения геоборьбы между СССР и США на Ближнем Востоке. И термин «Дар аль-куфр» позволял неким группам мусульман "подвести" под джихад обвиняемых в куфре братьев и сестёр, чья кровь объявлялась дозволенной "истинно правоверным".

Смерть главы Египта Анвара Садата, последовавшая от пули мусульманина, приоткрывала завесу над актуальностью появления в одночасье групп такфиристской направленности. Хотя, в действительности, религиозный оттенок сыграл всего лишь роль прикрытия политики. Следовательно, источником такфиризма явился политический фактор.

– Развейте, пожалуйста, Ваш анализ на российские реалии!

– Под этим же углом зрения целесообразно рассматривать и популяризацию терминов «Дар уль Ислам» и джихад на Северном Кавказе. Там осенью 2007 г. было провозглашено Исламское государство "Имарат Кавказ», лидеры которого призвали всех мусульман подчиниться амиру, как главе «единственной законной власти» в регионе. Вслед за чем объявилось дозволенным сражаться с мусульманами из числа госчиновников, милиционеров, религиозных деятелей и т.д. – как «с неверными». Говоря другими словами, прозвучал лозунг: "Кто не с нами, тот против нас!", и Суд Всевышнего остался побоку.

Но это – как бы внешний фактор, опосредованно влияющий на формирование отрицательного отношения к Исламу масс людей, не вдающихся в тонкие политические игры вокруг религии. К сожалению, немало тех, кто с симпатией воспринимает такфиристские призывы к джихаду с "неверными мусульманами".

Вот здесь актуализируется сказанное Абу Ханифой: "Мы не считаем никого из мусульман кяфиром из-за какого бы то ни было греха, если он не рассматривает этот грех дозволенным. Он не лишается имени верующего. Возможно быть грешным верующим, не будучи неверующим". Это – одно из наиболее значимых заключений Абу Ханифы для сегодняшнего дня: Господь "создал людей…как личностей. Вера и неверие – это действия поклоняющихся Аллаху, знающего неверующего в его состоянии неверия. Если тот впоследствии становится верующим, то Аллах будет знать, что он – верующий в состоянии веры".

– Это богословские тонкости, но как их перенести в нашу действительность?

– Да, это богословие – но именно из него и вытекают конкретные формы политического поведения. Выводя вышеизложенные формулы, Абу Ханифа, прекрасный знаток Корана и Сунны, преподносит нам, что исламская доктрина не может являться источником такфиризма. Почему? – а ведь лишь Всевышний – Единственный Судья для каждого индивидуума, и никто не может вторгаться в Его Прерогативу. Другим положительным моментом этой оценки Абу Ханифы является факт её озвучивания со стороны основателя одного из суннитских мазхабов.

Господь никого из нас не уполномочил решать, а тем более определять греховность или набожность людей! Другое дело, что не нужно чураться слышать друг друга. В связи с этим, целесообразно по-новому взглянуть на внутримусульманские дискуссии в региональном масштабе.

– Да, конечно, жизнь без дискуссий немыслима. Ислам привлекает многих именно открытостью для широких обсуждений, отказом от догматизма и одномерности. Что нам даёт личный опыт Абу Ханифы в этом ракурсе – каким он сам был спорщиком?

– Опыт всей жизни Абу Ханифы свидетельствует, что подтверждение своим выводам он нередко находил в беседах с окружением. Как и успешно подводил оппонентов к новому для них умозаключению, участвуя в диспутах с мутазилитами или хариджитами. Это ещё раз подчеркивает внерелигиозную производную «еретического» восприятия "чужих" взглядов и их последователей.

Налицо востребованность опыта Абу Ханифы. Ведь в его выводах присутствовали логика и рационализм, позволявшие блестяще стыковать законы Корана и Сунны с земной жизнью. В основе же подхода преобладало отношение к источникам не с точки зрения буквы или духа в отдельности, а в совокупности – ибо лишь творческая свобода может приблизить вдумчиво-прочувственное осознание Божественного.

– Можно ли из этих теоретических установок вывести какие-то практически осязаемые решения? Для нас, здесь и сейчас, в странах СНГ, среди соседей.

– Я убеждён, что вполне можно найти новые формы сотрудничества между верующими в свете идей Абу Ханифы. Вместе с тем, раз мы говорим о важности дискуссий для уммы, следовательно, они подразумеваются и как средство общения друг с другом учёных стран нашего географического пространства.

Конечно, в связи с перманентным перекрёстным давлением ведущих мировых держав на нашу зону, очень сложно говорить о положительных перспективах евразийского единства мусульман в ближайшее время. Но создание мониторинговых групп, как первый шаг к этому, представляется назревшим.

Без налаживания взаимопонимания внутри мусульманской конфессии движение исламского сообщества по пути к прогрессу невозможно. Однако, для реализации идеи каждый из нас должен, если не обязан, предпринять немалые усилия. Осознание сказанного Абу Ханифой позволит притормозить развитие процесса "пропаганды" «ущербности» в поведении «не совсем своих» братьев и сестёр. И будет способствовать демонстрации преимущества веры над неверием, правды над ложью, Света над Мраком, продвигая умму вперёд и способствуя достижению верующими истинного счастья!

Как отмечал Президент Таджикистана Эмомали Рахмон: "Я абсолютно убеждён, что радикальный экстремизм, другие опасные явления полностью противоречат человеколюбивому духу религий, в том числе Исламу».

Джаннат Сергей Маркус