Процесс формирования государственности в Центральноазиатском регионе в постсоветский период происходил в условиях возрождения ислама как всеобъемлющей идеологии широких масс населения, способной заполнить образовавшийся на тот период идеологический вакуум. Этим во многом объясняется то обстоятельство, что за незначительный период времени в сферу религиозной деятельности оказалось вовлечено подавляющее большинство жителей центральноазиатских стран.

Однако по прошествии двух десятилетий следует констатировать, что созидательный потенциал ислама в регионе не реализован в полной мере, вследствие чего ему не удалось стать фактором консолидации общества, воспитания духовно-нравственных ценностей и содействия социально-экономическому развитию и стабильности. Более того, наблюдается всплеск религиозного экстремизма и терроризма, исламская риторика активно используется деструктивными силами для обоснования планов по насильственному свержению конституционной власти, созданию управляемого хаоса и подрыву основ государственности и суверенитета. Зарубежные спецслужбы рассматривают ислам как средство манипуляции мусульманским обществом в собственных стратегических интересах.

В чем причины этого, и какой должна быть государственная политика в Центральной Азии в отношении ислама?

Известный российский ученый-исламовед Леонид Сюкияйнен, верно отмечает, что "…на протяжении многовековой истории в исламской культуре сложились весьма разнообразные представления об основах власти и права, различные взгляды на взаимоотношения человека и государства, на общество в целом. Некоторые из этих концепций, чаще всего вырванные из общего контекста исламской мысли и ориентированные на малообразованные слои верующих, могут использовать для обоснования политического экстремизма. Но центральное место в идейном наследии ислама и в его современной мысли занимают не эти теории, а теоретическое обоснование иных начал: умеренность, компромисс, стабильность, консенсус, лояльность властям, постепенность, совещательность, избежание вреда и др. Эти ценности можно обосновать намного убедительнее, нежели крайние радикальные взгляды".

В свете изложенного представляется, что истоки проблемы негативного влияния тенденций исламизации в Центральной Азии лежат как раз таки в специфике привнесенного из-за рубежа религиозного информационного контента, основу которого составляет политический исламизм.

Именно направленность на доминирование в политической жизни, борьбу за власть определяет существующую в настоящее время в регионе систему интерпретации канонов ислама, сформировавшуюся не без участия зарубежных теологических центров, особенно на начальном этапе построения суверенных центральноазиатских государств.

Поэтому-то из всего богатого содержания религиозных источников были выделены и в контексте соответствующей религиозной аргументации введены в повседневный обиход в основном те постулаты, которые согласовывались с целями политического исламизма.

К чему привели попытки политизации ислама в светских государствах Центральной Азии, народы наших стран увидели и испытали на собственном трагическом опыте 1990-ых годов. Но даже и сейчас, попавшие в социальную среду семена сорняков религиозного радикализма все еще продолжают давать свои смертоносные всходы в форме деятельности различного рода террористических и экстремистких организаций и движений.

Нужно отдать должное государственной власти, сумевшей посредством репрессивных мер и своих надзорно-контрольных функций восстановить и до сих пор поддерживать баланс сил в обществе. Вместе с тем, важно осознавать, что такое равновесие имеет временный характер.

Угроза эскалации социальных потрясений на почве радикального исламизма сохраняется и будет оставаться актуальной до тех пор, пока государственная политика в отношении ислама не перейдет от пассивно-оборонительной тактике к разработке и реализации последовательной концепции идеологической работы в религиозной сфере.

Ведь, по сути, в какой мере ислам есть религия, в такой же степени система интерпретации канонов ислама есть не что иное как идеология. И то, какой она будет, каких ценностных ориентиров придерживаться и чьи интересы выражать, как бы это цинично не звучало, зависит от ее создателей.

Идеологи международного терроризма убедительно доказали это, выстроив логически связную религиозную мотивацию, оправдывающую и призывающую к террору, сформировав тем самым среди достаточно большого сегмента европейского общества имидж ислама как религии террористов и смертников.

С учетом этого, на современном этапе государство могло бы взять на себя инициативу создания новой системы интерпретации канонов ислама, охватывающей все многообразие его духовно-культурных, нравственно-гуманистических и социальных ценностей и функций.

Однако прежде необходимо четко определить место и роль ислама в структуре государственных отношений, а также принципы организации религиозно-идеологического воспитания.

Во-первых, принимая во внимание специфику влияния этно-конфессиональных, культурных, политических и социально-экономических факторов, а также условий светских центральноазиатских государств, где подавляющее большинство населения исповедует ислам, представляется, что краеугольным камнем должно стать однозначное отделение религии от политики и борьбы за власть. Участие ислама в политических процессах и его позицию по отношении к вопросу осуществления властных функций необходимо ограничить разработкой религиозного обоснования поддержки верующими официальной власти, толерантности, законопослушности и т.д.

В противном случае, при позиционировании ислама в качестве самостоятельной политической силы, возникает опасность появления альтернативной религиозной политизированной инфраструктуры, противопоставляющей себя светской власти, что неизбежно приведет к возникновению конфликтных ситуаций и последующей дестабилизации обстановки.

Во-вторых, в качестве стержневой основы новой системы интерпретации канонов ислама целесообразно на государственном уровне закрепить строго определенное, традиционное для основной части жителей страны, течение ислама, а также определить ориентированность данной системы преимущественно на духовно-нравственное воспитание населения, гуманитарно-социальную сферу, сочетание ее с общенациональными ценностями, интересами и потребностями развития общества и государства.

Первым шагом на пути формирования указанной системы исламской интерпретации могло бы быть переложение на язык религии существующей в центральноазиатских странах концепции гражданско-патриотического воспитания молодежи. Иными словами, под этим подразумевается систематизация аятов Корана, хадисов и их аргументированное толкование, обосновывающее и подкрепляющее авторитетом религии цели и задачи идейно-патриотического воспитания, необходимость стремления верующих к образованию, выработке в себе высоких морально-нравственных качеств и ответственной гражданской позиции.

В целом, в дальнейшем желательно сформулировать перечень качеств человека и гражданина (порядочность, трудолюбие, образованность, толерантность и др.) в качестве задач идейно-религиозного воспитания. Для решения этих задач специалистам-исламоведам и духовенству потребуется выбрать из различных религиозных источников и сгруппировать те примеры и нормы, которые обязывают верующего работать над собой в этом направлении. И, самое главное, адаптировать эти примеры и требования ислама к реалиям современной жизни посредством соотнесения с событиями и фактами окружающей действительности, аргументированного и системного толкования последних.

Определенное место в новой системе интерпретации канонов ислама должно занять стимулирование социальных функций религии, в т.ч. помощи верующих детям-сиротам, малообеспеченным семьям и др.

Акцент следует сместить с формально-догматического подхода на сущностно-содержательное толкование ислама, т.е. критериями веры должны стать не ношение хиджаба или бороды, число поездок в хадж или ежедневные пятикратные молитвы, а высокие нравственные качества, количество добрых дел и т.д.

Также в качестве отдельной составной части данной системы необходимо включить религиозное обоснование неприятия насилия, выявление антиисламской сущности террористической и экстремистской деятельности.

В-третьих, важнейшей организационной составляющей успешной идеологической работы в исламской среде является активная позиция государства.

Все процессы в религиозной сфере должны протекать под строгим контролем государства. Следует реализовать жесткие меры по ликвидации альтернативной инфраструктуры религиозного обучения и воздействия (нелегальные религиозные школы, незарегистрированные махаллинские мечети, подпольные каналы выезда в зарубежные теологические центры и др.). Одновременно предусмотреть разрешительный порядок для осуществления религиозной деятельности (согласование с государственным органом по делам религии, получение лицензии и т.д.).

В целях стимулирования повышения уровня знаний мусульманского духовенства практиковать проведение аттестаций, уделять особое внимание государственной кадровой политике в вопросах назначения имам-хатыбов мечетей (в качестве приоритетных критериев обозначить религиозную образованность, ораторские способности, авторитет среди верующих, отсутствие связей с экстремистскими движениями и различными деструктивными политизированными образованиями, в т.ч. зарубежными, патриотизм, высокие морально-нравственные качества), предусмотреть комплекс государственных финансово-социальных гарантий для представителей духовенства, занимающих ключевые должности в системе официальной религиозной инфраструктуры. Мусульманское духовенство поэтапно, посредством последовательных мер, должно быть трансформировано в составную часть идеологического аппарата государства, направленного на созидательную деятельность в интересах нации.

Таким образом, подводя итог вышеизложенному, следует еще раз подчеркнуть актуальность более полного раскрытия позитивного потенциала ислама. Поэтому современную государственную стратегию и приоритеты в религиозной сфере можно кратко сформулировать в виде слогана-цели: "Ислам – религия духовного совершенствования личности и мирного развития общества".