Ухудшение ситуации с безопасностью в приграничной с Туркменистаном провинции Фарьяб, которая в начале 2015 года большей частью попала под контроль талибов, поставило вопрос о возможном вторжении талибов на территорию Туркменистана.

Помимо того, что это окажет самое негативное влияние на общую обстановку в Центральной Азии, талибский прорыв может нанести очень даже чувствительный удар по туркменской экономике.

Об этом еще в феврале 2015 года писал в своей статье «Под угрозой поставки газа в Китай из Средней Азии» в «Независимой газете» Александр Князев. Он упомянул о возможном нападении талибов на головные сооружения Каракумского канала, а также об угрозе газопроводу Туркменистан — Китай. Однако, дальше общих указаний на эти угрозы, автор не пошел. Хотя, более детальный анализ может показать на возможные действия талибов на туркменской территории, если они и впрямь решатся на вторжение и поставят цель удара по экономике республики.

Начнем с возможностей талибов. По сведениям, которые привел Александр Князев, в Фарьябе находится около 3 тысяч боевиков, и еще около 2 тысяч человек в Бадгисе. Всего их силы можно оценить примерно в 5-6 тысяч человек, учитывая пополнение и возможный набор боевиков среди местного населения. Об их вооружении конкретно ничего не известно, но, думается, что это стандартный талибский «набор»: стрелковое оружие, гранатометы, крупнокалиберные пулеметы. Тяжелой техники и артиллерии у них, по всей видимости нет, во всяком случае, обстрел туркменских пограничников велся из стрелкового оружия. Это обстоятельство существенно ограничивает возможности талибских отрядов по разрушению объектов.

Итак, что они могут сделать?

Во-первых, Каракумский канал. Да, действительно, подача воды по этому каналу жизненно важна для Туркменистана. Однако, вряд ли можно согласиться с тем, что талибам по силам блокировать подачу воды в головных заборных сооружениях Каракумского канала. Подводящие каналы — это целые реки. Например, начало Каракумского канала сразу после вывода из Амударьи, имеет ширину в 230 метров и скорость течения в 4 м/сек. У талибов нет таких возможностей, чтобы преградить путь воде в таком грандиозном по размерам канале. Каракумский канал самотечный, и в нем нет водохранилищ, плотин, водопропускных сооружений, перекрыв или взорвав которые, можно было бы заблокировать течение воды. Зеидское водохранилище, сооруженное в приграничной зоне, играет вспомогательную роль и очищает воду от наносов и ила. Разрушение этих грандиозных по своему размеру гидротехнических сооружений выходит далеко за рамки возможностей талибских отрядов.

К тому же, чтобы талибам попасть к головным сооружениям Каракумского канала из района, ныне ими контролируемого, нужно либо прорваться через города Андхой и Шибирган, где есть довольно крупные гарнизоны афганской полиции, либо обойти их по туркменской территории, сделав рейд в добрых 80 км по обширной, слабо всхолмленной равнине, лежащей к югу от канала. Если бы талибы могли это сделать, то они бы это уже сделали. Сейчас они занимают южную часть провинции Фарьяб, нагорную часть вдоль реки Меймене с притоками, изобилующую горами, ущельями, со сложным рельефом, чрезвычайно удобным для обороны. В этот район ведет всего одна дорога, идущая к югу от Андхоя. Именно с топографией местности и связаны те успехи, которых талибы добились в этом районе — в него легко проникнуть и в нем легко закрепиться.

Если вернуться к Каракумскому каналу, то единственный вариант, более или менее доступный для сравнительно небольшого отряда талибов, связан с мостами через канал в районе Мары, где есть три железнодорожных моста через канал. Их подрыв, с обрушением в воду пролетов, может вызвать эффект ускоренного заиления канала, размыва его стенок, а также наводнения в дельте Мургаба. Но и этот самый негативный вариант приведет только к сокращению подачи воды по каналу в нижележащие районы Туркменистана, к тому же, последствия этих подрывов могут быть быстро устранены. Итого, позволительно сделать вывод, что Каракумский канал явно не по зубам талибам, по крайней мере, в ближайшем будущем. Только если они захватят достаточно протяженный участок канала, и будут препятствовать очистительным работам, вот в этом случае возможно значительное сокращение поступления воды, и то, на это потребуется несколько лет.

Во-вторых, газ. Это уже более серьезно. Основные туркменские газовые месторождения расположены в Марыйском велаяте, примерно в 150 км от границы с Афганистаном. Через эту же территорию проходят крупные газопроводы: Средняя Азия — Центр (САЦ) и газопровод Туркменистан — Китай. Это гораздо более серьезная угроза, поскольку газопромыслы и газопроводы могут быть уничтожены сравнительно небольшим отрядом боевиков.

Газопромыслы расположены к югу от Мары, между Мургабом и границей с Ираном. Восточнее русла Мургаба находится возвышенность Карабиль, которая примыкает к тому самому горному району афганской провинции Фарьяб, ныне контролируемому талибами. Если говорить о возможном прорыве, то рывок через эту возвышенность к Мургабу — наиболее рациональное решение, поскольку тем самым обходятся с юга пески юго-восточных Каракум, талибы выходят в обжитые районы с запасами воды, а также выходят на автодорогу и железную дорогу, ведущие на север, в Мары. Отсюда можно по грунтовым дорогам совершить рейд на запад, к газовым промыслам, чтобы атаковать и взорвать их. Если это произойдет, то Туркменистан лишится последнего крупного источника валютных поступлений, и его экономике, а также, как следствие, обороноспособности, будет нанесен тяжелый и непроправимый удар. Если талибы окажутся в Марыйском и Тедженском оазисе, то их угроза распространиться на весь восточный Прикаспийский регион. Впрочем, атака на газопромыслы может быть совершена не только масштабным вторжением, но и постепенной инфильтрацией небольших групп боевиков с задачей подрыва газопроводов и уничтожения скважин. Учитывая, сколь много среди талибов в провинции Фарьяб, туркмен, подобная инфильтрация вовсе не выглядит совершенно невозможной.

Итого, если Каракумский канал отпадает, то возможных целей для талибского вторжения может быть два: захват и разрушение газопромыслов и газопроводов, а также захват крупных оазисов на юго-востоке Туркменистана, в первую очередь Мары и Теджен.

Конечно, официальный Ашхабад может утверждать, что все под контролем, что перебрасываются дополнительные силы, и вообще — граница за замке (с таких заявлений обычно и начинаются крупномасштабные катастрофы). Но дело-то вовсе не в границе, как таковой. Талибы все равно найдут в ней слабое место, если будут искать достаточно долго, либо накопят сил для массированного вторжения. Решение проблемы состоит в ликвидации этого беспокоящего всех талибского анклава в Фарьябе. Но для этого афганской армии нужны дополнительные силы и вооружения. Район не только довольно большой, со сложным рельефом, множеством ущелий, укрытий и убежищ, мест, удобных для устройства укрепленных лагерей. Для штурма его нужны авиация, танки, артиллерия и значительные пехотные силы. Полицией и местным ополчением вряд ли получится его отбить. Тут потребуется крупномасштабная войсковая операция.

Выполнение этой задачи становится делом международным, и лучше всего его делать в рамках Шанхайской организации сотрудничества. Угроза талибов затрагивает одну из самых главных сфер экономического сотрудничества в рамках ШОС — поставку газа из Туркменистана в Китай, то есть китайские интересы. Вряд ли, в свете такой угрозы проекту, в который пошли многие миллиарды долларов, и на котором держится экономика западных провинций Китая, правительство КНР откажется оказать Афганистану широкую военную и экономическую помощь. А для этого нужно, чтобы Афганистан стал полноправным членом ШОС, и желательно на ближайшем же саммите в Уфе в июле 2015 года.

Участие ШОС в очистке афганской провинции Фарьяб от талибов, объясняется не только угрозой туркменским газопромыслам, но и угрозой реализации всех остальных проектов, связанных с участием Афганистана: газопровода ТАПИ, который как раз должен пройти вблизи района, ныне контролируемого талибами, железной дороги Имамназар — Акина — участку железной дороги Туркменистан — Афганистан — Таджикистан. Талибы стали, как кость в горле, поперек этих проектов, от которых в решающей степени зависит экономическое развитие всего этого региона. Долгое время эти проекты старались отделить от вопроса безопасности, для большей инвестиционной привлекательности. Но теперь становится ясно, что если с талибами не разделаться, этих газопроводов и железных дорог, а также и многих других важных экономических объектов, построено не будет. Только консолидация в рамках ШОС может эту задачу разрешить.

Дмитрий Верхотуров

Специально для «Гундогара»