3 июля Верховный Совет Украины принял закон, вызвавший в стране бурю эмоций. Несколько депутатов от фракции «Наша Украина» даже обьявили «бессрочную голодовку», стараясь не допустить подписания закона Президентом. В силу приближающихся выборов ситуация накалилась до предела.

Сущность всего этого спора, тянущегося в Украине еще с 1991 года, сводится к статусу русского языка, де-факто являющегося вторым в Украине по числу говорящих (а в некоторых областях – даже первым). В новом законопроекте («Об основах государственной языковой политики в Украине»)[1], предложенном двумя депутатами Верховного Совета, речь идет о расширении статуса «региональных языков», под которыми авторы понимают «язык, который традиционно используется в пределах определенной территории гражданами этого государства». Творцы законопроекта насчитали почти два десятка языков, могущих претендовать на такой статус: русский, белорусский, болгарский, армянский, гагаузский, идиш, крымскотатарский, молдавский немецкий, новогреческий, польский, ромский, румынский, словацкий, венгерский, русинский, караимский, крымчацкий. Каждый из этих языков, при условии сбора подписей более 10 процентов жителей региона, может законно стать «региональным». В такой ситуации региональный язык будет использоваться наряду с государственным – это и документация официальных органов, и образование, и средства массовой информации, и целый ряд других сфер. Однако «государственным» языком, как свидетельствует 1-ый пункт 6-ой статьи законопроекта, все же остается исключительно украинский.

Именно такая перспектива вызвала далеко неоднозначную реакцию в Украине. Некоторые эксперты назвали закон «лишь ориентированным на русский язык»[2], другие сочли за обыкновенный пиарв преддверье выборов[3], а отдельные силы вообще заявили о прямой угрозе для украинского языка и украинского государства[4]. Ряд неправительственных организаций обвинили в продвижении законопроекта не только власть (конкретно Партию Регионов), но и оппозицию, не сумевшую «защитить права украинского»[5]. Весьма интересна в этом отношении и позиция Меджлиса крымскоготатарского народа, лидер которого, Мустафа Джемилев, однозначно заявил: «Мы против закона, направленного на столкновение разных частей украинского общества и какое-либо размежевание, разделение нашей страны. Крымские татары видят свое развитие в рамках государства Украина и законы, направленные на его дробление, никоим образом не в наших интересах»[6]. Видимо, сыграли роль политические симпатии Меджлиса, который, ранее поддерживая Виктора Ющенко, сегодня собирается примкнуть к оппозиционному блоку «Фронт змін – Батьківщина». Впрочем, в заявлении Джемилева по этому вопросу были вполне конкретные аргументы: «В условиях сокращения украиноязычной среды, которое предполагает данный законопроект, нам будет сложнее мотивировать детей к использованию украинского, и, соответственно, сложнее готовить их к поступлению».

Один из авторов законопроекта, Вадим Колесниченко, отреагировал на эти слова так: «Мустафа Джемилев от имени Меджлиса заявил, что законопроект об основах государственной языковой политики для крымских татар не нужен, потому что крымским татарам лучше изучать украинский язык для дальнейшего обучения в украинских вузах. Господин Джемилев противопоставил себя крымским татарам, которым данный законопроект гарантирует право на развитие и обучение на родном языке»[7]. За этими словами также заметен более широкий политический контекст: Меджлису в свое время не удалось наладить отношений с Президентом Виктором Януковичем и Партией Регионов в целом, поэтому обе стороны использовали законопроект о языках как шанс показать верность своим политическим принципам.

Точку зрения власти фактически высказал известный украинский историк Петр Толочко: «Закон Кивалова и Колесниченко таким и должен быть, какой он есть. Не надо никаких дополнений. Я всю жизнь говорил что требование о втором государственном языке нереалистично. Максимум, что мы можем сделать – это признать русский региональным языком. В этом законе, все отрегулировано. Мне кажется, что наши национал-патриоты, выступая против, делают ошибку. Это абсолютно европейский закон. В Европе есть страны, где по три государственных языка. А тут – вcего лишь региональный. Я никакой опасности для украинского языка не вижу. В Украине по последней переписи 8,5 млн этнических русских граждан Украины, они налогоплательщики, изучают государственный язык, но хотят иметь и свой язык. Дилеммы нет, примите закон о региональном статусе, он будет исполняться – и все. Вопрос о втором государственном языке снят»[8].

Интересен еще один показатель – коллективного мнения, то есть того, как к этому закону относятся «рядовые» граждане Украине. А здесь ситуация выглядит прямо противоположно: согласно недавнему опросу Центра Разумкова и Фонда «Демократические инициативы», лишь... 3,9% граждан считают языковой вопрос наиболее актуальным. Среди наиболее «волнующих» проблем – преодоление безработицы (59%), преодоление экономического кризиса, экономический рост (52%), повышение общего уровня зарплат, пенсий, стипендий (51,5%)[9].

Как бы ни были субъективны социологические опросы, ситуация вокруг нынешнего закона становится совершенно понятной – из, собственно, культурной проблемы (ведь язык – часть культуры) этот вопрос перешел в политическую среду. Это мнение совершенно не ново и лишь обозначает ту суету, которая время от времени возникает в Украине все с новой силой. И, опять таки, логический вопрос – а что конкретно дает русскоязычным гражданам Украины (а таких в стране почти треть!) новый языковой закон?        Ведь реальных выгод весьма немного.

Во-первых, ни для кого не секрет, что сегодня в наиболее развитых в экономическом отношении регионах Украины доминирует именно русский. В мегаполисах юга и юго-востока Украины собственно украинский часто смотрится весьма экзотично, не говоря уже о таком русскоязычном регионе, как Крым. Поэтому большинство жителей этих областей, находясь в русскоязычной среде, беспокоятся по поводу совершенно других проблем – например, экономических. Все это, конечно, не означает, что ситуация не может вдруг изменится – поэтому инициативы, связанные с защитой русского языка, вполне понятны. Например, всем помнится ситуация с принудительным дубляжом всех кинофильмов на украинский язык, созданная предыдущей властью. Тогда в эфир пошло огромное количество, мягко говоря, непрофессиональной медиапродукции, вызывавшей смех и на востоке, и на западе Украины. К сожалению, показать конкурентоспособность украинского языка в этой сфере предыдущая власть так и не смогла. Да и, собственно, возродить свое, украинское кино, появление которого сегодня на экранах – большая редкость.

Или другой пример – аннотации к научным статьям, которых, по требованиям ВАК Украины, должно быть целых три. Кстати, это «трехязычие» (украинский, английский, русский) было введено также предыдущей властью. Сегодня все зарубежные коллеги пишут максимум две аннотации, а в Украине их целых три (да еще и с ключевыми словами, переводом названия и др.).  Мелочь, однако хорошо показывающая явный перегиб.

Таким образом, значимые изменения тут вряд ли реальны.

Во-вторых, не следует забывать о том, что в новых языковых условиях могут получить дополнительное преференции еще и другие языки. Власть как будто забыла о ситуации в Закарпатье, где во многих селах уже де-факто перешли на венгерский или Буковине, где соседняя Румыния уже длительное время наращивает свое культурное присутствие (в частности, среди молдован, объявляя их «румынами»). А главное – обе страны активно раздают своей диаспоре гражданство. Каково число граждан Украины, дополнительно имеющих венгерский или румынский паспорт – не знает никто, поскольку формально такая практика в Украине запрещена. Однако по неофициальным данным, число «двойных граждан» составляет десятки тысяч человек[10]. И хотя мотив большинства собственников двух паспортов понятен (паспорт страны Евросоюза дает возможность хорошего трудоустройства, бесплатного образования и еще целый ряд выгод), налицо реальная угроза сепаратизма, в который может вылиться непродуманный «регионализм».

В-третьих, радикальные заявления авторов законопроекта, в грубой форме критикующих западные диалекты украинского[11], явно не способствуют гражданскому диалогу и согласию. На деле такого рода высказывания лишь прибавляют голосов ультраправым националистам, рвущимся в украинский парламент с различных регионов западной Украины. В итоге обманутыми оказываются и русскоязычные, и украиноязычные граждане – когда народ нуждается в реальных экономических и социальных преобразованиях, его настраивают на волну псевдо-патриотизма и взаимной неприязни. Пример Швейцарии, где официально принято целых четыре языка (немецкий, французский, итальянский, ретороманский), здесь совершенно несостоятелен – Украина ведь унитарное государство, а не конфедерация.

Интересен и сам подход к русскому языку, предложенный законопроектом. Не представляется ли странным, что язык, которым свободно владеет абсолютное большинство граждан Украины, получает статус «регионального»? Как можно столь громадный пласт славянской культуры определить как нечто периферийное, даже «местное»? И это при том, что, как показывает последний социологический опрос, 65% граждан Украины поддерживает идею предоставления особых прав русскому языку![12] В этой ситуации возможен только один выход, который действительно раз и навсегда закроет возможность спекулировать на этой теме – говорить не об абстрактных «региональных языках», а конкретно о русском, о его статусе, и не в «некоторых регионах», а в Украине вообще. Необходимо четко осознать, что русский не является просто языком некоего «меньшинства», ведь большинство его носителей – не этнические россияне, а в свое время русифицированные украинцы. В таком смысле русский – это не язык «иной» культуры, «иного» государства, это родной язык многих и многих украинцев.

Но, к сожалению, украинская политическая культура пока еще не дозрела до серьезной дискуссии. Слишком много говорят политики, слишком мало слышно ученых.

Примеров тому, как значим сегодня русский в Украине, немало. Например, из некогда одной из самых читающих наций в мире, Украина сегодня вышла на периферию по количеству читаемых населением книг. Есть районные центры, где вообще не осталось книжных магазинов. Да и в областных центрах ситуация не лучше. Говорить о качественной научной продукции на украинском языке вообще проблематично – настолько она редка и настолько низкими тиражами она выходит. Понятно, что без иностранной литературы (и, в частности, русской) ни украинское образование, ни украинская наука обойтись не может. А ведь было время, когда украинскую (а именно древнеукраинскую) книгу особо ценили даже в Москве. Например, как утверждает русист И. Грицевская, проанализировав целый ряд старопечатных богословских книг и рукописей, в XVIIвеке в Москве был огромный интерес к «западнорусской книжности», то есть трудам православных апологетов Киева, Львова, Острога и других центров того времени[13]. «Восточное направление» интересовало даже столь проблемную для историков фигуру Петра Мазепы, который финансово поддержал первое ближневосточное издание Евангелия на арабском языке (Алеппо, 1708)[14]. Сегодня же праворадикалы, нашедшие в языковом законе хороший повод заявить о себе, даже превознося Мазепу и других деятелей истории, сужают культурный дискурс Украины, обвиняют во всем неких «пришлых», вычеркивают из отечественной истории огромный пласт.

К сожалению, ничем не лучше и многие «защитники» русского в Украине, пытающиеся использовать потребности русскоязычных граждан в явно политических целях. Странно и уже упомянутое отношение к западной Украине – ведь именно отсюда происходило так много видных деятелей, оставивших след в культуре и Украины, и России. Вспомнить хотя бы известного литератора Нестора Кукольника (1809 – 1868 гг.), который, будучи на государственной службе в Тагарноге, добился постройки железной дороги через современный Донбасс, первым оценив экономическую перспективу этого региона. Его отец родился в Закарпатье, учился и работал во Львове, Замостье, затем в Петербурге. Нельзя не упомянуть и столь замечательную личность, как Агатангел Крымский (1871 – 1942 гг.) выходца из татарской семьи, украинского патриота и русского востоковеда. Кстати, именно Крымский в свое время составил один из лучших русско-украинских словарей (Киев, 1924-1930). Родившись на крайнем западе Украины (во Владимире-Волынском), Крымский писал и на украинском, и на русском, и на целом ряде других языков (например, арабском). Почему бы не сегодня не перевести его русские тексты на украинский, а украинские – на русский? В Германии сегодня действует Гете-Институт, продвигающий немецкую литературу, в России – фонды «Русский мир» и ряд «русских центров», также поддерживающих русскую культуру за рубежом. А есть ли в Украине аналогичные центры, занимающиеся продвижением за рубеж и переводом украинского культурного наследия? Ответ, к сожалению, прост и ясен – практически нет. Если в советское время русскоязычный труд украинского писателя Николая Островского (кстати, тоже уроженца именно западной Украины) был переведен на целый ряд восточных языков, то сегодняшние украинские авторы могут о таком лишь мечтать.

Вина всему этому – отсутствие правильных приоритетов культурной политики, подмена действительно стоящих и полезных вещей бессмысленной суетой и банальным политическим пиаром. Например, в одной из львовских библиотек уже почти сто лет лежит полный украинский перевод Корана, выполненный полиглотом Александром Лисенецким в 1913 – 1914 годах (знавшим, судя по его архиву, несколько европейских и восточных языков). Однако сегодня об этом переводе знает лишь несколько востоковедов. Этот (как и много других) уникальных культурных памятников сегодня полностью забыты. Ведь проводить фундаментальные исследования – это не митинговать на площадях ровно в аккурат перед выборами.

Уже давно пришло время посмотреть на современность Украины через призму более широких культурных плоскостей, а не демагогий вроде ничего не решающих законов, показных голодовок или криков перед телекамерой. Тогда можно будет наконец заметить, насколько важен был для Украины не только европейский, но и тюркский, а также русский вектор. Ведь именно все это в неразрывном комплексе составляет нынешнюю украинскую идентичность, которую так нещадно делят на «регионы» с проживающим в них «электоратом». Видимо, украинская власть пока не готова видеть страну в таком глобальном контексте, хоть немного отойдя от мифов прошлого и настоящего в сторону надежд и перспектив будущего.

Михаил Якубович, специально для «Ислам в СНГ»