Чаще всего человек обращается к Богу в тяжкие и горестные для него минуты, когда запутавшись в многочисленных жизненных перипетиях, созданных им самим же, и, не находя выхода из создавшегося тупика, в отчаянии обращается он к Создателю. В эти безрадостные для него мгновения он понимает, что судьба его всецело в руках Господа и потому впервые за долгие годы безверия в глазах его появляются слёзы мольбы о помощи и прощении.  

И, если получив спасение от Бога, человек прозревает от своего безверия и окончательно поворачивается к Нему лицом, тогда и происходит его возвращение к Господу своему, от Которого он бежал всю жизнь, слепо полагая, что судьба его находится в собственных его руках и он может управлять ею по собственной воле. В Священном Коране так говорится о подобном неверующем:

«Неблагодарен человек,

если не верует в Аллаха!» [1]

(Коран, 17:67).

Но «Мольба к Богу» – это исповедь человека, всей своей сутью осознавшего величие и могущество Творца, Который сотворил его из ничего, бережно взрастил, наделил многочисленными благами, одарил милостями и направил по правильному пути, дав возможность ему стать совершенством. И потому мольба его – это уже путь из темноты неверия к свету веры, путь, по которому проходит человек в поисках Бога и находит Его, и с радостью осознаёт свою неожиданную близость к Создателю.

«Мольба к Богу» – это слёзное покаяние влюблённого в Господа своего суфия, который кается не только потому, что грешен и стыдится своих грехов, но и потому, в первую очередь, что его переполняет чувство любви к Всевышнему.

Даже безгрешный и святой Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и да приветствует, ежедневно молил Аллаха о прощении и, когда сподвижники в удивлении спрашивали его о причине покаяния, он отвечал: «А разве не должен я быть благодарным Всевышнему за все милости, которыми Он меня наделяет?»

Вместе с углублением веры в душе человека усиливается и понимание того, что в Судный день он обязательно будет спрошен Господом за каждый, совершённый им при жизни грех и за каждое малое прегрешение, и это понимание неизбежности ответа рождает в его душе страх перед Всемилостивым.

Признавая свои грехи и вымаливая себе прощение, верующий просит у Господа лучшей доли в последней и вечной жизни, услад и блаженства в раю. В отличие от просто верующего суфий просит только об одном, чтобы Всевышний Аллах позволил ему любить Себя, каждое мгновение жизни и в каждом вдохе и выдохе быть только с Ним, ибо поклонение суфия – это безграничная любовь к Создателю, безграничная, искренняя и со слезами на глазах.

Навои – прежде всего суфий и только потом гениальный поэт, мыслитель и гражданин. То, чем занимается суфий в бренной жизни, может служить прикрытием его святости и приближённости к Господу, своеобразным отвлечением внимания толпы от человека, душа которого полностью отвернулась от мира и каждое мгновение дышит одним только Им, Возлюбленным Создателем. Даже гениальность Навои, создавшего величайшие и непреходящие шедевры классической литературы, это всего лишь дополнение к его тщательно скрываемой от посторонних и непосвящённых глаз святости.

В своём жизнеописании святых: «Дуновения любви из цветников благородства» Навои приводит имена всех знаменитых суфиев, которые в своё время давали ему своё благословение и просили за него перед Господом.

Ни один шайх не станет просить за человека, если в сердце его не увидит трепетной устремлённости к Аллаху и не почувствует его любви к Создателю. Более двадцати известных суфийских шайхов давали своё благословение Алишеру Навои, да смилостивится над ними всеми Аллах, просили за него всяческих благ. А это в первую очередь –  приближённости к Господу и укрепления к Нему любви.

Величайший суфий и поэт Абдурахман Джами, да будет доволен им Аллах, не просто дружил с Навои, который был намного моложе его, но, зачастую, не мог обойтись без него и нескольких дней, а короткие письма посылал своему молодому другу буквально каждый день. Об этом свидетельствует многолетняя переписка двух святых, составившая огромный фолиант.

Другой выдающийся суфий того времени его святость Шайх Убайдуллах Ахрар, да будет доволен им Аллах, в своём сочинении: «Родословная праведных» писал следующее: «Истину искреннего поклонения суфия составляют скорбь, надломленность и мольба».

Суфий не просит, он умоляет, скорбит и стонет. Его стенания разрывают тишину ночи. Душа его надрывается от стенаний, мучительных переживаний и страха перед Аллахом. Мольба его – это стон и извержение вулкана, это неумолимое сотрясение всего тела от неудержимых слёз и рыданий. Но и этого суфию кажется мало и потому не случайно обращается он к Господу со словами:

Ты каяться, Всевышний, научи,

чтоб сердце разрывалось в той ночи,

когда в слезах стою перед Тобой.

Прозрения не просит так слепой.

Когда страстно влюблённого человека охватывает вдруг неумолимый страх перед вероятностью потери своей возлюбленной, тогда небеса обрушиваются на него и белый свет становится для него не мил, тогда он, словно тонущий за соломинку, хватается за любую возможность, только чтобы удержать её рядом. Этот страх ослепляет человека и он во всём начинает видеть признаки и следы возлюбленной.

И совсем другое дело – страх суфия перед Господом, страх оттого, что не будет он принят Им и потому этот самый страх  пронзает всё его тело и становится той пружиной, которая может оборвать его жизнь в любое мгновение. И потому страх суфия перед Господом – это землетрясение, наводнение и пожар одновременно.

Этот страх возносит его в небеса и бросает его на землю, этот страх перехватывает дыхание, обжигает внезапным жаром и топит в безжалостных волнах бушующего океана. И этот же страх дарит ему озарения, после которых в сердце его не остаётся ни жизни, ни смерти, а только яростное ощущение приближенности к Господу.

И тогда безмолвные слёзы благодарности текут по его лицу, но слёз он не замечает, ибо страх суфия перед Господом не раболепен и не унизителен, и он не выпрашивает для себя выгод и благ в этом и вечном мире. Это страх человека, возвышающего его до благородной и чистой любви к Возлюбленному Творцу.

Таким предстаёт перед нами в «Мольбе к Богу» Алишер Навои, связанный незримой духовной нитью с Пророком Мухаммадом, да благословит его Аллах и да приветствует, и святыми своего и прошедших до него времён. Каждая строка этого произведения – молитва, каждое слово – мольба и каждая просьба – стенание. 

В ночной молитве исхожу слезами,

они для глаз становятся бальзамом.

Весь мир для суфия заслонён только Ликом Возлюбленного. Он видит Его во всём, везде и в каждое мгновение. Для суфия вдох, сделанный без упоминания имени Господа своего, это миг, прожитый им напрасно, это темнота, которая пришла к нему на мгновение и забрала, выкрала из его сердца свет и каплю его драгоценной жизни. Потому и дорожит суфий каждым своим мгновением, ибо в нём есть Божественный Свет, который может озарить и его влюблённое сердце.

Говорят, святой Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и да приветствует, и его праведные сподвижники начинали заливаться слезами от страха перед Аллахом задолго до совершения молитвы, едва ещё приступая к ритуальному омовению, ибо искренняя молитва – это всегда предстояние перед Господом.

Абу Хамид аль-Газали, да смилостивится над ним Аллах, в книге: «Исследование сокровенных тайн сердца» так описывает встречу неверующих грешников с геенной, к которой подведут их после Суда над ними: «В Судный день откроют геен­ну, от одного стона которой все общины падут ниц от ужаса, как сказал Всевышний Аллах:

«Когда они его увидят,

когда огонь увидит их

в тот Судный день издалека,

тогда они услышат рёв

геенны страшный,

будет он

страшнее гнева вулканического,

геенны тяжкое дыхание

будет готовиться к тому,

чтобы неверных погубить». [2]

(Коран, 25:12),

Рёв ада будет слышен на расстоянии пятисот лет, и все, даже пророки, скажут: «Я сам, я сам!» – кроме Избранного Пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и да приветствует, который произнесёт: «Моя община, моя община!»

Из ада выплеснется пламя размером с гору и община Мухаммада, да благословит его Аллах и да приветствует, стараясь спастись от него, скажет: «О пламя! Ради тех, кто мо­лился и давал милостыню, ради богобоязненных, ради постящих­ся, – вернись!» Но оно не вернется.

 И Джабра’ил, мир ему, возвестит: «Пламя направилось к общине Мухам­мада», – потом принесет стакан воды и даст его Посланнику Алла­ха, да благословит его Аллах и да приветствует, сказав:

 - О Посланник Аллаха! Возьми и полей этой водою Пламя.

Он так и сделает, и оно в тот же миг погаснет.

И спросит он, да благословит его Аллах и да приветствует:      

- Что это за вода?

И Джабра’ил, мир ему, ответит:

 - Эта вода – слезы грешников из твоей общины, которые плакали от страха перед Всевышним Ал­лахом. А сейчас мне было приказано дать ее тебе, чтобы ты потушил ею Пламя, и оно погасло по воле Всевышнего Аллаха.

Пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, говорил: «О Аллах! Сделай так, чтобы глаза мои плакали от страха перед Тобой до того, как они заплачут от раскаяния и сожаления».

Надо плакать, – утверждает суфийская традиция, – если хочешь познать свою душу. Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует,   всегда плакал о своих последователях и обо всех людях не только своей общины, ибо послан он был ко всему человечеству, а не к одному народу.

Согласно хадису, переданному аль-Бухари, да смилостивится над ним Аллах:

«Когда Божий раб плачет, Всевышний Аллах тысячу раз спрашивает «что угодно?»

Как истинный суфий Алишер Навои, да смилостивится над ним Аллах, преуменьшает свою значимость и возвеличивает Пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и да приветствует, который и на том свете в день Суда будет заступником за человечество.

Окончившие жизненный свой путь,

и те, кому лишь предстоит взглянуть

на этот мир – нуждаются в Пророке.

В тот час, когда мы будем одиноки,

беспомощны и слабы в день Суда –

за нас Пророк заступится тогда.

Он за людей пред Богом поручится

и свет надежды озарит нам лица.

Все мы пришли от Него и только к Нему возвратимся.

Это осознание человека близости к Богу и его искреннее покаяние без утаивания грехов, раскрывает его сокровенные тайны, позволяет причаститься ему к мельчайшим струнам страдающей своей души. И тогда мольба его о прощении, поднимающаяся из самой глубины сердца и со слезами на глазах, становится подобием молитвы, какую произносит человек только раз в своей жизни, лёжа на смертном одре и прощаясь с жизнью. После неё уже жизни не будет, а будет смерть, воскрешение и Судный день, когда спросят с него на каждое его прегрешение.

Суфий захлёбывается в слезах, оплакивая прошлую жизнь и прошлые свои прегрешения, и грехи многочисленные людей, и вся его суть содрогается, подчинённая только сердцу. 

И тогда каждая пролитая им слеза, благодаря милости Аллаха, становится светом озарения. И нисходит к нему прощение, и спокойствие в сердце нисходит, происходит его восхождение.

К Богу.

Через вспышки озарений в человеческой душе, через радость прощания со своими грехами и осознание нужды в Аллахе.

И тогда в глубине души не остаётся уже ни одного потаённого уголка, не освещённого светом покаяния и не озарённого светом прощения. Плачет суфий за тех, кто ушёл из жизни, и за тех, кто придёт в эту жизнь. За меня и за вас он плачет. Только так приближается человек к святости и совершенству, изначально предназначенному ему небесами, и во имя чего он и был сотворён Аллахом.

И только в этом состоянии слёзной мольбы о прощении человек достигает высшей ступени познания Бога и уверенности в том, что был услышан Создателем, помилован и прощён, а значит, очищен от темени прошлых грехов и освещён милостью приближения его к Себе.

И только в этом случае мольба человека к Богу становится искренней, а его откровения – откровениями освещённого светом прощения раба Божьего. Именно о таком прощении и молит Навои Аллаха, просит не за себя самого, но за всё человечество. Ибо боль святого и совершенного человека, милосердие которого не ограничивается своей судьбой – это боль всего человечества.

В сердце таком не осталось места для самости, эгоизма и темноты, всё оно стало источником доброты и света. Все грехи человечества воспринимает оно, как свои, и потому столько боли в его мольбе, столько горечи и печали.

Мне лично в жизни надобно немного,

но, Боже, сострадания земного

дай до конца оставшихся мне дней,

чтоб стал я утешеньем для людей,

чтоб ближних я не оставлял в беде,

и тех, кто вдруг окажется в нужде.

Да будет пыль земная из-под ног

людей, ко мне пришедших на порог

с единственною просьбою – помочь –

для глаз моих бальзамом в эту ночь

и до конца моих последних дней.

Дай, Господи, и мне любить людей.

Словосочетание «и мне» подтверждает мысль о том, что люди, имевшие честь быть приближёнными к Аллаху, Его посланники и пророки, его святые во все времена молились и просили Господа не о себе, но всегда за всё человечество. И это признак истинного величия совершенного человека. Таким был Алишер Навои, да смилостивится над ним Аллах, имя которого не погаснет в веках до тех пор, пока светит над людьми солнце, а человек молитвенно склоняется перед Господом и просит за всех святых, за себя и всё человечество.

Сабит Мадалиев

[1] Перевод С.М.

[2] Перевод С.М.