Знание Ислама, языков и обычаев Средней Азии, получаемое в медресе, было наиболее актуальным в этот период. Чагатайский язык оставался общеупотребительным для огромного тюркоязычного региона Поволжья, Урала, Сибири, Средней Азии и Казахстана. Русский язык не употреблялся в значительной части региона. Поэтому сами русские предпочитали овладевать татарским языком, а не наоборот. Положение изменяется лишь с подчинением этих территорий России в 1850—1870-е гг., что автоматически придало русскому языку статус официального.

В условиях материальной необеспеченности духовенства буржуазия у татар оказалась почти монопольным обладателем экономического капитала. Однако в условиях аграрного общества буржуазии удалось подчинить своему полному контролю лишь городские общины и часть Заказанья. Фактически все новые возникавшие общины представляли собой уменьшенную копию самоуправляющихся общин Казани и Каргалы и являлись их экономическими придатками. Буржуазия Казани и Каргалы сконцентрировали в своих руках контроль над экономической жизнью татар посредством оптовой торговли со Степями и Средней Азией. По утверждению французского историка Фернана Броделя, именно «торговля развивается быстрее всех; она идет впереди, увлекает другие сферы за собой, подчиняет их себе». Развитие татарской мануфактуры находилось в прямой зависимости от монопольного положения татарской буржуазии на рынках Казахстана и Средней Азии. Монопольные прибыли буржуазии обеспечивали ей возможность занять главенствующее экономическое положение среди других групп элиты татарского мира, за исключением территории кантонов.

Данные по Татарской слободе Казани и о татарском промышленном производстве говорят о периоде 1800—1810 гг. как пике экономического роста. В 1800—1805 гг. налогооблагаемый капитал членов Казанской Татарской ратуши возрос с 552 934 до 910 526 рублей. В 1814 году 14 татарских фабрик Казани и Заказанья производили 75,2% всего кумача России, имея только 55,3% станков. В 1812 году в Казанской губернии татары обладали 20,8% занятых на производстве, 49% производств и создавали 25% продукции. Производство тканей, опиралось на хлопок, привозимый из Средней Азии.

По подсчетам А. Дж. Рибера, в 1851 году в губерниях Волго-Уральского региона мусульманские торговцы составляли следующее количество: в Пензенской губернии — 189 (11,6%), в Самарской — 608 (12%), в Вятской — 123 (0,6%), в Казанской — 762 (34%), в Оренбургской — 1752 (57%), в Тобольской — 87 (9%). Характерно, что большая часть татарских торговцев (2759 из 3521) размещалась уже вне пределов Казанской губернии, зато практически половина — в Оренбургской губернии. Таким образом, к середине XIX века татарская торговая буржуазия сосредоточилась в Оренбургской губернии. Через три ее основных пункта — Оренбург, Орск и Троицк — шла торговля с казахскими степями и государствами Средней Азии. Здесь татары обладали абсолютным большинством среди торговцев. В середине XVIII века прибыль от торговли в Оренбурге составляла 100%, конкуренция позднее снизила ее до 40%. Даже в 1862 году «караванная торговля со среднеазиатскими государствами с российской стороны была сосредоточена в руках... купцов татарского происхождения».

Благодаря политике Екатерины II, которая в исламизации кочевников видела единственный способ мирного продвижения России в регион Средней Азии, татарская буржуазия и духовенство имели в этом регионе беспрепятственные возможности для своей цивилизаторской деятельности. Татарские торговцы представляли собой типичный пример «мобильной группы-диаспоры» (по терминологии Дж. Армстронга). Их слабость заключалась в том, что такие «мобильные группы-диаспоры зависимы от протекции правительства». Отказ российского правительства от сотрудничества привел к кризису татарской буржуазии во второй половине XIX века. При этом мобильные группы-диаспоры «выполняют те специфические функции, какие не может выполнять доминирующая в стране этническая группа». По оценкам самих татар в 1915 году, продвижением в казахские степи Россия была обязана именно им. Как пишет московский исламовед Г. Косач, татары «становились полезны русским интересам... с точки зрения своих экономических навыков, хозяйственной инициативы и предприимчивости, контактов с иными мусульманскими народами... и в силу этого укрепления российских возможностей на Южном Урале, казахских степях и Средней Азии. Они включались в государственный контекст, сохраняя свою культуру, язык и веру. Иных путей реализации русской колониальной экспансии в это время просто не существовало или они могли быть слишком разорительными для России».

Буржуазия, экономически зависимая от Средней Азии, как уже отмечалось выше, была вынуждена принять все формальные стороны бухарского образа жизни. Это касалось как обычаев и морали, так и религиозных и образовательных образцов. По утверждению Ш. Марджани, «люди, вернувшиеся после обучения в Бухаре, были очень немногочисленны». Ученый пишет, что на них смотрели чуть ли не как на подобных ангелам.

Основным достоинством культурного среднеазиатского влияния стало возвращение татар к схоластической исламской традиции. На место народного Ислама абызов пришел Ислам схоластический. По утверждению Эрвина Пановского, суть схоластики определяется «постулатом разъяснения ради самого разъяснения».

В отсутствие заметного технического прогресса целью медресе Средней Азии становится подготовка духовной и светской национальной элиты, владеющей абстрактным понятийным аппаратом, языками, шариатом и знанием образа мысли Востока . Системообразующим фактором образования в медресе Средней Азии было придание учащимся навыков для обеспечения собственного статуса в современной мусульманской общине. Поэтому основное внимание уделялось не первоисточникам (Корану и сунне), а их толкованиям в рамках существующей традиции: «медресе не только воспроизводило образованную элиту, но и определенное восприятие Ислама». Арабский как язык Священного Писания и права имел то же значение что латынь в католической Европе. Как писал великий историк Марк Блок, «латинский был не только языком — носителем образования, он был единственным языком, которому обучали».

Именно овладение эти образом жизни становилось своеобразным гарантом успешности пребывания в Бухаре, в том числе и с финансовой точки зрения. Баи, чья торговля была сконцентрирована на среднеазиатских рынках, стремились показать себя людьми, сохранившими образцы истинного правоверия в немусульманском окружении. Потребность проявления лояльности в условиях государств с различными господствующими религиями заставляла татар максимально опираться на неформальные каналы общения.

В биографиях татарских купцов того периода подчеркивается, что они всячески пытались снискать расположение бухарских властей своей покорностью и правоверием. Так, купцы Муса б. Габдельбакый из аула Береске (славившегося своим медресе) и Хамза б. Мухаммад аль-Бирезеви (мюрид шейха Фаизхана аль-Кабули) торговали с Бухарой и были частым гостем эмира Хайдара (правил в 1800—1826 гг.). Эпоха Хайдара, отличавшегося ученостью, знавшего наизусть Коран и лично возглавлявшего маджлисы улемов, стала периодом максимального давления государства в сторону правоверия и единообразия доктрины. Даже сам титул «амир аль-му’минин» (правитель правоверных), принятый Хайдаром и сменивший тюркский светский титул хана, обозначал усиление религиозного фактора в жизни государства. Поэтому смертный приговор в отношении Абдуннасыра Курсави, подписанный всем официальным высшим духовенством эмирата, вписывается в эту картину, Однако шейх ордена Накшбандийа-муджаддидийа Ниязкул ат-Туркмани добился отмены приговора, что свидетельствует о достаточно большой независимости и степени влияния суфиев.

Во второй половине XVIII — первой трети XIX вв. крупнейшим комплексом профессионального религиозного образования у татар были Каргалинские Медресе. Они были исламскими учебными заведениями среднеазиатского типа, прежде всего из-за концентрации буржуазии на рынках Туркестана. Наиболее широко известны два ученика Каргалы, ставшие муфтиями (М. Хусаин и Г. Габдессалямов), и четверо мударрисов.

1. Габдессалям аль-Кариле, бывший выходцем из аула Кариле в Заказанье. Среди его учеников: имам и мударрис 2-й («Апанаевской») мечети Казани и Апанаевского («Приозерное») медресе Салих б. Сагид аль-Кили, имам-хатиб и мударрис 5-й мечети («Галлевская») Казани Сагит б. Ахмед аль-Шырдани, имам-хатиб и мударрис 10-й мечети («Низенькая Бухарская») Казани Хамид б. Муртаза ал-Казани ал-Алдермыши (один из первых создателей медресе в послеханской Казани), мударрис медресе Тайсуганово Габдулджаббар ибн Габдрахман ат-Тайсугани и мударрис медресе Нижние Чершилы ахун Гисматулла ибн Габдрахман ат-Тайсугани, имам и мударрис в Минзелебаше ахун Валид ибн Сагид аль-Каргали (все трое — Бугульминский уезд, так называемая Надыровская волость). Почти все они продолжили затем образование в Бухаре (см. ниже).

2. Ишнияз б. Ширнияз ал-Хорезми (ум. 1791) получил образование в Ургенче (Узбекистан). Ишнияз б. Ширнияз получил образование в Ургенче, в Каргале написал книгу «Гакаиде Болгария» — первый труд для шакирдов у татар по догматике — акиде после падения Казанского ханства. Среди его учеников упоминается имам-хатиб и мударрис 5-й мечети («Галеевская») Казани Сагит б. Ахмед аль-Шырдани. Ишнияз б. Ширнияз занял место Габдессаляма аль-Кариле, вернувшегося на родину.

3. Валиаддин б. Хасан ал-Багдади (1755—1831) получил образование в Багдаде, был в Индии, Хорасане и Бухаре, во время поездки в Поволжье посетил Казань и такие медресе, как Ташкичу, Мамся и Мачкара.

4. Габдуррахман б. Мухаммадшариф аль-Кирмани (1743—1826), который вместе с будущим муфтием М. Хусаиновым был учеником Мухаммада б. Гали ад-Дагестани. Он был в свою очередь мударрисом у муфтия Г. Габдессаляма (уроженца аула Абдрахманово Бугульминского уезда), мударриса медресе при «Голубой» (4-й) мечети Казани Габденнасыра б. Рахманкола ал-Джабали, мударриса медресе Кышкар Фаяза б. Габдельгазиза аль-Кенери, мударриса медресе «Губайдия» Губайдуллы б. Ишкуата, мударриса медресе Тайсуганово Габденнасыра б. Габдеррахима аль-Улькаши, основателя и мударриса медресе в Стерлибаше шейха Нигматуллу б. Биктимера (Тукаева) и ишана Хабибуллы б. Хусаина ал-Ури (Оруви) из Заказанья.

Увеличение торговли со Средней Азией все более подвигало шакирдов Каргалы на продолжение образования, преимущественно в Бухаре. Это касается Губайдуллы бин Ибрагима бин Ишкуата, Габденнасира б. Габдеррахима аль-Улькаши, Хабибуллы б. Хусаин ал-Ури, Нигматулла б. Биктимера. Следующий мударрис Мачкары Габдулла б. Яхья аль-Чиртуши аль-Мачкарави вместе с Абдуннасыром аль-Курсави также училися в Бухаре. Следующий мударрис медресе при мечети «Иске-Таш» Баймурад б. Мухаррям аль-Менгери и мударрис Хабибулла-ишан Альмухаммятов из Овечьего Оврага, мударрис медресе в Петряксах Фятхулла Альмушев также получили образование в Бухаре. Важнейшим достоинством сложившейся системы была ее принципиальная многоуровневость. После получения образования в деревенском мектебе или медресе отца следовала отправка в один из общетатарских центров образования. Для первой половины XIX века в этой функции выступала в Заказанье преимущественно Мачкара, затем следовало образование, как правило, в Каргале, затем в Туркестане, обычно в Бухаре. Таким образом, несмотря на отсутствие собственного медресе при ОМДС и вообще в Уфе (до 1887 года), система подготовки элиты в лице мударрисов и ахунов была достаточно стройной, последовательной и логичной и опиралась на медресе Бухары. На такой уровень систематичности начали выходить только джадидские медресе в начале XX века, но поскольку новая элита должна была носить и национальный характер, то здесь процесс образования концентрировался в рамках одного медресе и по срокам (до 14 лет в «Мухаммадии» и «Хусаиние») приближался к сроку подготовки мударриса столетием ранее.

Медресе Мачкара в начале позапрошлого века как крупнейший центр образования в Заказанье получил известность во всем Волго-Уральском регионе. Среди наиболее известных шакирдов Мухаммад Рахим б. Йусуфа можно назвать великого улема Абдунассыра Курсави; основателя рода стерлибашских шейхов и мударрисов Нигматуллу б. Биктимера б. Тукай б. ас-Слаучи (Тукаева); имама и мударриса медресе Кышкар Якуба б. Яхью ад-Дубьязи; основателя рода мулл Амирхановых и прадеда Фатиха Амирхана, имама мечети «Иске-Таш» и мударриса Амирхановского медресе Амирхана б. Габдельманнана ат-Талкыши; мударрисов 5-й Соборной («Галеевской») мечети Казани братьев Габдессатара и Габделгаффара аш-Шырдани; основателя медресе в Стерлитамаке Шарафетдина б. Зайнетдина аль-Эстерлетамаки; преподавателя университета «Аль-Азхар» в Каире Мухаммад Амина ас-Сабави; имама и мударриса в ауле Хусна ныне Атнинского района РТ деда великого улема Шигабетдина Марджани Субхана б. Габделькарима аль-Марджани; имама и мударриса медресе Тюнтяр Гали б. Сайфуллу ат-Тюнтяри; и, наконец, следующего мударриса Мачкары Габдуллу б. Яхью аль-Чиртуши аль-Мачкарави.

Рассмотрим конкретно биографии некоторых учеников Мухаммад Рахим б. Йусуфа и убедимся, что большинство из них продолжило образование в Бухаре.

1. Деятельность великого улема и создателя концепции «иджтихада» у татар Абдуннасыра Курсави хорошо изучена. Отметим, что после медресе Мачкары в Бухаре он обучался у улема-суфия тариката (ордена) Накшбандийа-муджаддидийа шейха Ниязкул ат-Туркмани (ум. 1820/1821) в медресе Чор-Минор.

2. Нигматулла б. Биктимер б. Тукай б. ас-Слаучи (1772—1844) стал основателем рода Тукаевых — династии ишанов, имамов и мударрисов из села Стерлибаш Стерлитамакского уезда Оренбургской (с 1865 года — Уфимской) губернии. Нигматулла и его оба сына Мухаммад-Харис и Мухаммад-Харрас Биктимировы получили образование в Бухаре. Там Нигматулла проучился свыше 10 лет у шейха Абу Салиха Ниязкул ат-Туркмани, который был учителем и его казанского мударриса Фазыла аль-Кизляви, Нигматулла углубил свои познания в учении и практике Накшбандийа, а также стал сторонником взглядов и другом А. Курсави. Стерлибаш превратилось в начале XIX века в один из главных религиозно-культурных центров края, куда периодически приезжали муфтии Оренбургского магометанского духовного собрания М. Хусаинов и Г. Габдрахимов, улемы (например, Абдаррахим Утыз-Имяни). Нигматулла превратил свое медресе в крупнейший суфийский центр региона и имел, по некоторым данным, десятки тысяч мюридов. Его сын Мухаммад-Харис был мюридом бухарского шейха Убайдаллы б. Ниязкул ат-Туркмани (сына Абу Салиха Ниязкул ат-Туркмани), от которого он получил иджаз-нама — разрешение на воспитание мюридов, число которых у него на родине было огромным. В Бухаре он познакомился с Ш. Марджани и оказывал ему помощь в занятиях. После возвращения в Стерлибаш Мухаммад-Харис принял многие идеи Ш. Марджани по модернизации.

3. Амирхан б. Габдельманнан б. Исмагил б. Мурад б. Кадермет ат-Талкыши — основатель рода мулл Амирхановых и прадед писателя Фатиха Амирхана — был имамом мечети «Иске-Таш» («Старокаменная») в Казани и мударрисом Амирхановского медресе. Одним из первых имамов прихода был шакирд Бухары Фазыл аль-Кизляви (Сайфутдинов) (ум. 1812). В 1813 году его сменил Амирхан бин Габдельманнан (ум. 1828). Он учился в медресе деревень Сасна (ныне Балтасинский район РТ) и Мачкара, а затем совершил путешествие в Бухару.

4. Братья Габдессаттар и Габделгаффар аш-Шырдани (Шафеевы), имамы и мударрисы 5-й Соборной («Галеевской») мечети Казани, были сыновьями имама и мударриса был Сагит б. Ахмеда б. Мухаммада аш-Шырдани (уроженца деревни Ширданы, ныне Зеленодольский район РТ). Он учился в медресе деревень Казылино, Казаклар (ныне Арский район РТ) и Каргалы (у Ишнияза б. Ширнияза аль-Хорезми) под Оренбургом, являлся ряда богословских трудов. Став в 1810 году имам-хатибом 5-й мечети, Сагит б. Ахмед учредил здесь приходское медресе. В 1814 году вторым муллой мечети был избран его сын — Габдуссаттар аш-Шырдани (Сагитов). Во времена бухарского эмира Хайдара (1800—1826) он был мухтасибом, секретарем и нотариусом в правительственных учреждениях. По возвращении на родину Габдуссаттар аш-Шырдани стал ахуном Казани, а умер он от холеры на посту имама Нижегородской ярмарки в 1831 году. Габделгаффар Сагитов начал помогать отцу в руководстве медресе. Все три имама умерли в 1831 году. Тогда же имамом и мударрисом стал младший сын Сагита б. Ахмеда — Ахмед Сагитов (1793—1867), который учился у Абдуннасыра Курсави и в медресе Мачкары у Габдуллы б. Яхьи аль-Чиртуши аль-Мачкарави.

5. Шарафетдин б. Зайнетдин б. Ибрагим аль-Эстерлетамаки (ок. 1768—1845) стал основателем медресе в Стерлитамаке, учился с Нигматулла б. Биктимером в Бухаре. Точная дата открытия этого медресе неизвестна. Оно функцио¬нировало при Второй соборной мечети г. Стерлитамака (вначале Оренбургской, затем Уфимской губернии). Подъем медресе был связан с именем его сына мударриса Камалетдина б. Шарафетдина. Еще в 1869 году в медресе начали обучать и русскому языку. В середине 1870-х гг. там обучалось около 200 шакирдов, а в середине 1880-х гг. — до 600. Медресе Стерлибаша и Стерлитамака сохраняли связи, сложившиеся во времена их основателей.

6. Мухаммад Амин б. Сайфулла б. Габдельхамид шейх ас-Сабави. Уроженец Богатых Сабов (ныне райцентра РТ), он получил образование в Мачкаре и Бухаре, а затем учился в Курсе у А. Курсави, где воспринял его взгляды.

7. Имам и мударрис в Тюнтяре Гали б. Сайфулла б. Габдеррашид б. Утегян ат-Тюнтяри продолжил образование в Бухаре. Там он познакомился с сыном виднейшего шейха тариката (ордена) Накшбандийа-муджаддидийа Мийан Фадл-и Абд ал-Кадиром ал-Муджаддиди. Его отец Мийан Фадл-и Ахмад (представлявший линию Ахмада Сирхинди) и Ниязкул ат-Туркмани (представлявший линию хаджи Хабиб Аллаха Бухари) считались самыми влиятельными шейхами Накшбандийа-муджаддидийа в Средней Азии в этот период. В честь Мийан Фадл-и Абд ал-Кадира получил название целый квартал в Бухаре Сахиб-зада. Его учеником был Шигабетдин Марджани. Вторым центром деятельности Мийан Фадл-и Ахмада и его сыновей был индийский город Пешавар (ныне в Пакистане). Гали б. Сайфулла, находясь на их службе, посетил Кандагар, Пешавар, Кабул, Лахор и Дели. По возвращении на родину в 1829 году он стал имамом и мударрисом в Тюнтяре, где скончался в 1874 году, дожив до 80 лет.

8. Габдулла б. Яхья аль-Чиртуши аль-Мачкарави (1773—1858) сменил Мухаммад Рахима б. Йусуфа на посту мударриса Мачкары после его смерти в 1818 году. После образования в Мачкаре он учился у Мирзы Габдеррахмана и Миркеджана в Бухаре. У последнего одновременно обучался и отец Шигабетдина — Багаутдин. В 1812 году Габдулла б. Яхья возвращается в Мачкару. По преданию, из его медресе вышло1000 мударрисов. По словам Марджани, возможно, до его смерти в 1858 году медресе закончило столько шакирдов.

Учениками Бухары были ректоры мударрисов — крупнейших медресе Казани. Одним из первых мударрисов Апанаевского медресе был Салих аль-Кили Сагитов, уроженец деревни Килеево (ныне Балтасинский район РТ), учившийся в Саудовской Аравии и Бухаре. Он учредил в приходе медресе и прославился как высокообразованный мударрис. В 1831 году мударрисом стал Исхак Сагитов, учившийся в Бухаре. После его смерти в 1838 году обязанности имам-хатиба были возложены на выходца из деревни Дусаево (ныне Мамадышский район РТ) Мухаметкарима Мухаметрахимова. Он прослужил здесь до 1861 года. Затем на эту должность выбрали сына И. Сагитова — Салахутдин. С. Исхаков стал последним мударрисом Апанаевского медресе, учившимся в Бухаре.

Его учеником был Галимджан Баруди (1857—1921) — первый демократически избранный муфтий российских мусульман, мударрис медресе «Мухаммадия, шейх ордена накшбандийа. Он родился в деревне Малые Ковали Казанского уезда (ныне Высокогорский район Татарстана) в семье купца-миллионера Мухаметзяна Ибниаминовича Галеева. В 1860 году отец перевез семью в Пороховую слободу Казани («порох» по-арабски баруд, отсюда и псевдоним ал-Баруди), а спустя год — в приход 5-й Соборной мечети, где Мухаметзян вскоре стал признанным лидером махалли. В 1862 году Галимджан поступил на учебу в Апанаевское медресе, где учился у мударриса Салахутдина Исхакова. С 1871 года Баруди сам стал помощником хальфы в начальных классах медресе. В 1875—1882 гг. он учился в бухарском медресе «Мир-и-Араб». В 1882 году при поддержке отца Баруди стал имам-хатибом 5-й соборной мечети и мударрисом медресе «Мухаммадия», в котором Баруди сумел осуществить свои педагогические идеи.

Таим образом, круг замкнулся. Образование в Бухаре получили как первый муфтий Уфы Мухаммеджан Хусаин, назначенный императрицей Екатериной II в 1788 году, так и первый избранный муфтий российских мусульман Галимджан Баруди, ставший их лидером на I Всероссийском мусульманском съезде в Москве в мае 1917 года…